— Зачэм так говоришь, да? Мне горы снились! — обиделся тбилисец.
— Ладно, сегодня поговорю с Суренычем, чтобы отпустил команду на танцевальный вечер, — пообещал я, — если работать сегодня будет, как профессионалы.
— Весь Тбилиси знает, что мы профи! — обиделся на мои слова уже Владимир Угрехелидзе.
— Так что ж я с вами, как с малыми детьми, — обиделся и я, — каждый день бужу, на тренировках пашу вместе со всеми, чтобы никто не филонил. Между прочим, профессионалы, кроме общих не продолжительных тренировок, очень много работают самостоятельно, нанимая персонального тренера.
— В этом и есть преимущество Совэтского спорта, — философски заметил Гурам, подняв руку так, как будто в ней был рог с вином.
Спорная точка зрения, но мне было не до того, я пошел дальше по коридору поднимать остальных на утреннюю велосипедную тренировку.
За завтраком, после того как мы вдоволь покрутили педали на меня насел Багдасаров, тренер штангистов.
— Ты почему вмешиваешься в наши тренировки? — не давая мне проглотить салат из огурцов и помидоров, заявил он.
— Сурен Петросович, — я бессильно отложил в сторону столовые приборы, — Власова мучает бессонница, я посоветовал ему развеяться, дальше решать вам.
— Ты как зараза здесь, со своими фантазиями! — гракнул он.
— Петросович, штангисты завтракают там, — культурно попросил его на выход Конев.
— А-а! — махнул Багдасаров рукой, и пошел к штангистам.
Когда я нес поднос с грязной посудой в мойку, меня атаковали девчонки из сборной по спортивной гимнастике. Латынина, Муратова, Астахова, Николаева, Люхина, Иванова-Калинина, хохотушки, которых в редкий день можно было встретить без бабетты на голове и косметики на лице.
— Богданчик, прошёл слух, что ты всех приглашаешь на танцы, — защебетала Лариса Латынина, — ну мы ждём.
Про танцы я сказал лишь Власову, нашим тбилисцам и главному тренеру Спандаряну. Не сборная Олимпийская СССР, а одно большое одеяло, на одном конце пукнешь, на другом скажут, что в штаны наделал, подумал я.
— Сегодня в Алуштинском курзале в восемь часов вечера состоится вечер танцев! — громко объявил я на всю столовую, — а чтобы таких красотулек никто не обидела, — сказал я гимнасткам, — провожатыми возьмите сборную по боксу. А то они на меня как-то нехорошо косятся.
Очередной предолимпийский день опять пролетел, как единое мгновение, кольца, мячи, скрип паркета, гантели все смешалось в моей голове. И выжитый, как лимон, я приехал к семи часам вечера к курзалу. Во-первых, нужно было порешать вопрос с гонораром, во-вторых разучить новую песню.
— Сколько! — завыл фальцетом, как певец Витас, Саша Мкртчян, — да я за такие деньги сам петь здесь буду.
— Сорок процентов с выручки — это более чем скромное предложение, — усмехнулся я, пропуская мимо ушей, проклятья в свой адрес.
— А как же план? — театрально заламывая руки, пропел директор курзала, — нет, ты не понимаешь, чего требуешь!
— Значит так, Саша, — я потыкал пальцем на пустое запястье, где по идее, у солидных людей бывают часы, — у меня осталось сорок минут, чтобы подготовить новую песню к массовому походу на танцы Олимпийской сборной СССР. А у тебя эти сорок минут уйдут на обдумывание моего щедрого предложения, кстати, твой план с моими ребятами мы перекроем раза в два в лёгкую.
За одну пятую от проданных билетов, пусть сам поёт, мысленно послал я Мкртчяна, и вернулся к друзьям. Я им вкратце объяснил, кто сегодня заявится сюда, чтобы потрясти своими спортивными телами, и предложил новую песню.
— Это же не наш стиль, — удивился Толик, когда наиграл и напел песенный шедевр на гитаре, — это какой-то марш.
— Да, — согласилась с братом Наташа, — под такую музыку не потанцуешь.
— А мне нравится! — заулыбался Санька, — вдохновляющая на подвиги вещь!
— Есть в ней какой-то нерв, — сказала Иринка, — обязательно ее сегодня сыграем.
— Давайте немного перекроим сегодняшнюю программу, — предложил я, — сначала для разогрева исполним «Белые розы», «Розовый вечер», а потом перейдем к мировым хитам.
— К чему перейдем? — удивился Толик.
— К песням, которые завоюют весь мир! — махнул рукой я, — и давайте, наконец, репетировать.
Как я и ожидал, сорок процентов с вырученных билетов, хоть с боем и кровью, из прижимистого Саши Мкртчяна я выбил. Директор же от обиды на несправедливость жизненных коллизий, поднял цену входного билета до пятнадцати рублей с человека. И все равно танцевальная площадка безжалостно наполнялась со скоростью магазина, в котором на прилавки выбросили дефицитный товар. Мои подопечные баскетболисты в полном составе зачем-то приперлись на танцы с десятилитровым эмалированным ведром. Я на пару секунд задумался, что же там такого ценного они могли принести? Вино виноградное сухое, дошло до меня, что же еще им могли продать в ведре? Как дети великовозрастные, ей Богу! Через полчаса, в курзале яблоку некуда было упасть. Да, танцы не место для Ньютонов, усмехнулся я.