За следующие три минуты от преимущества в восемь очков осталось всего три. Двадцать пять — двадцать два. Я быстро взял тайм-аут.
— Сабонис! Ты пас отдать нормально можешь? — закричали вразнобой Кимка и Олег Таранов.
— Отсекай соперника от щита, а не борись за подбор! — продолжал на него наседать Таран.
— Сели! — я еле сдержался, чтоб не надавать бузотёрам подзатыльников, — Тимоха уже отдышался, сейчас выйдет. И ты, Кимка, заменись, остынь. Андрюха давай в поле. Сейчас тебя прессинговать начнут, — сказал я нашему самому мелкому баскетболисту, — играем «паровозик». Овсянкин топает впереди, а ты ведешь мяч за его широкой спиной.
— Да, Богдан Викторович, понял, — улыбнулся Андрей.
«Паровозик» в исполнении крупного толстяка и самого маленького игрока на площадке выглядел очень потешно. Ребята медленно, но верно пересекали центр площадки. Когда разыгрывающий «Березки» пытался оббежать Овсянкина, чтобы отобрать мяч, Андрюха так же ловко нарезал круги в противоположном направлении.
— Не заблудись! — орали с трибун.
Потом мои юмористы вновь устроили мелкую перепасовку по периметру, и Андрюха как мышка, пользуясь двумя заслонами ловко забил мяч от щита.
— В следующий раз, когда пойдешь в проход, сначала покажи, что будешь делать скидку на угол, — успел я сказать, когда наш мелкий разыгрывающий защитник возвращался в оборону.
Андрюха кивнул головой в ответ. Как только Овсянкин вставал под наш щит, ничего у «Берёзки» в атаке не получалось. Единственное, я заметил, как в толчее несколько раз Тимохе перепало в бок и по ребрам.
— Судья, внимательней, бьют ведь парня! — крикнул я единственному в поле рефери.
— Пусть в шахматы играет, там не бьют, — отмахнулся тот от меня.
Сука, — обругал я свистуна про себя. Следующая наша атака захлебнулась, зато и «Березка» промазала. Я взял еще один тайм-аут. Двадцать семь — двадцать два, еще двенадцать минут играть, прикинул мысленно я.
— Таран, — обратился я к Олегу, — сейчас поставишь Андрюхе заслон, и тут же пойдешь открываться. А ты, Андрей, когда пойдешь на кольцо от земли отдай передачу Олегу. И еще братья Куропаткины, вас сейчас плотно прикрыли, играем смену позиций. В начале атаки встанете на противоположные края. Как пойдет движение, тут же возвращаетесь на свои пристреленные точки. Андрюха еще две минуты разыгрываешь и на замену.
Есть что-то общее между баскетболом и шахматами, особенно блиц шахматами, думать нужно, соображать быстрее противника. За две минуты неспешного баскетбола на две наши успешные атаки «Березка» ответила одной. Тридцать один — двадцать четыре за десять минут до конца.
— Молодцы! Молодцы! — снова завелись наши болельщики.
— Кимка давай на площадку вместо Андрюхи, — я поднял паренька со скамейки.
Хотя, когда увидел, как Овсянкин еле дышит, передумал. Эх, согнать бы ему килограммов десять цены бы ему сейчас не было.
— Выйдешь вместо Тимохи, — сказал я нашему капитану, — сейчас время работает на нас, минимум тридцать секунд на атаку, передай Таранову пусть займет место центрового.
*****
— Все сейчас дожмём, — потирая руки, сказал Корнеев своему одноклубнику Петрову, — сдох толстяк. Хотя надо признать он сыграл очень полезно. Михалыч, скажи своим, чтоб смелее шли в краску!
— Сам знаю, — отмахнулся тренер юных динамовцев, — темп Никита держи, смелее под кольцо иди!
*****
Пять минут я смотрел жалостливо сначала на свою скамейку запасных, затем на баскетбольную площадку. Наше преимущество в счете медленно испарялось.
— Ну что же вы ребятушки? — подбежал ко мне Егор Саныч, — нужно просто еще немного потерпеть!
— Тайм-аут! — крикнул я судье матча, когда счет стал тридцать три — тридцать.
Вся моя команда уже еле-еле дышала. Братья Куропаткины отыграли без замен, хотя я их разгрузил от работы с мячом, их дело было просто бросать со своих точек, но все равно подсели ребята. Таранов напахался больше всех, его вообще заменить некем.
— Последние пять минут, — сказал я команде, — сейчас победит тот, у кого больше сила воли. Они тоже уже устали. Основная пятерка идет на паркет, играем двойной заслон, нет у них сейчас противоядий. Давайте вместе — один за всех, и все за одного!
Кимка скомандовал своим партнерам наш победный девиз и в следующие две минуты мы опять захватили инициативу. Тридцать семь — тридцать два. И тут произошло то, чего я никак не мог ожидать. «Застряв» в очередной раз в нашей плотной зонной защите, центровой «Березки» как следует, исподтишка засадил локтем Овсянкину в живот. И что-то обидное шепнул ему в лицо. Тимоха сначала согнулся, потом резко встал в боксерскую стойку, которой я его недавно обучил и хлестко пробил обидчику прямо в челюсть. Долговязый подросток упал, как подкошенный прямо на том месте, где и стоял.