Я понюхал содержимое трёхлитрового алюминиевого бидона.
— Пиво, пьете, — укоризненно покачал головой я, — Степан Суренович в курсе?
— Ну, ты наглец, — хохотнул Корнеев.
— У нас сегодня выходной, — не так уверенно ответил уже Петров.
— Появились какие-то внезапные проблемы? — спросил мой бывший тренер, который отщипывал маленькие кусочки от сухой рыбины.
— Есть такое, — признался я.
Глава 32
В воскресенье перед первой тренировкой сборной СССР по баскетболу, я непривычно медленно думал, как бы мне завоевать хоть какой-то авторитет у чемпионов Европы и заслуженных мастеров спорта. Степан Суренович, который реально оказался рад меня видеть, так описал мои функции, что буду работать над улучшением процента попадания игроков со средней и дальней дистанции. Поселил он меня вместе с Коневым в двуместный номер на загородной базе. Питание, в отличие от пионерского лагеря здесь было отличным. В меню было много мясных блюд, и так же хватало фруктов, особенно дынь и астраханских арбузов. А в лагере сейчас макароны, думал я накануне, когда жадно поедал шашлык из баранины.
Во дворце спорта Лужники, не смотря на летнюю жару было очень прохладно. На баскетбольной площадке вовсю шла разминка. Скрип спортивной обуви о паркет гулко разлетался над всеми пустующими трибунами. Обожаю этот звук, он уносил меня в далекое детство, когда сам впервые вышел на баскетбольную площадку, в том другом мире и жизни. Наш тренер был просто фанатиком своего дела. Он собирал различную литературу по баскетболу, что-то сам переводил с английских изданий. Помню, как он нам еще плохо соображавшим пацанам, рассказывал об ошибках, которые допускал Гомельский в спортивных битвах между Каунаским Жальгирисом и ЦСКА.
— Жальгирис ведь играет персонально! Значит, Ткаченко должен уводить Сабониса из-под кольца, а не толкаться с ним в краске, — говорил наш тренер.
И вообще, он Гомельского за тренера не считал. Говорил, что тот просто хороший организатор не более. Лично я в том противостоянии оценок не выставлял ни за кого не болел. Мне нравились лишь отдельные игроки. Вальдемарас Хомичус у Жальгириса, и Виктор Тихоненко у ЦСКА.
Разминкой сборной СССР руководил Николаич, то есть тренер теперешнего московского ЦСКА Евгений Алексеев. Ничего интересного, челночный бег поперек площадки, боком, спиной и короткие рывочки вперед. Наконец Суренович представил меня сборникам. Потом центровые команды Альберт Вальтин из киевского «Строителя», Геннадий Вольнов и Виктор Зубков из ЦСКА, уже знакомый мне Александр Петров из «Динамо», а так же настоящий гигант с ростом два восемнадцать Янис Круминьш из рижского СКА отправились на одну половину площадки отрабатывать навыки игры под кольцом. Я же остался один со своими новыми подопечными. На меня с интересом и не скрываемой иронией смотрели Майгонис Валдманис и Валдис Муйжниекс из рижского СКА, Цезарс Озерс из рижского ВЭФа, Гурам Минашвили и Владимир Угрехелидзе из тбилисского «Динамо», Михаил Семёнов из ЦСКА и еще один мой знакомец Юрий Корнеев из московского «Динамо». Дружба народов — форева, пробубнил я про себя.
— Малчик, может быть, слетаешь нам за пивом? — сказал Гурам Минашвили.
— Что-то сегодня жарко, — поддержал его одноклубник из Тбилиси Владимир Угрехелидзе.
— А мы тут самы мячик побросааем, — включился в разговор латыш Майгонис Валдманис.
Деточка, а вам не кажется, что ваше место возле нужника, — вспомнил я бессмертную работу Александра Серого.
— Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ невинных загубил, — пробубнил я себе под нос, и пошел отмерять от кольца семиметровую дугу.
— Два мяча сюда! — потребовал я от спортсменов, когда встал под нулевым углом к щиту, в самый угол левой стороны площадки.
Требуемые мной спортивные снаряды тут же прилетели ко мне, но с разной скоростью и точностью. Потом я выставил еще два мяча на точку, которая была под сорок пять градусов к плоскости щита, на тоже примерно семиметровое расстояние. Далее два мяча в лоб, то есть под девяносто градусов к щиту, и зеркально по два мяча я поставил на правую сторону площадки.
Внутренне я себя перекрестил, так как если сейчас опозорюсь, можно смело ехать домой, прямо в руки пятого управления КГБ. Я встал в правый угол, дважды ударил мяч в пол, чтобы почувствовать его вес, выдохнул и метнул точно в кольцо. Сетка издала от трения с мечом приятный звук «фух». Потом я быстро поднял с паркета еще один баскетбольный снаряд и тут же послал его следом, он немного зацепил дальнюю дужку, но попал туда куда надо. Быстро перебежал на следующую точку под сорок пять градусов и один за другим снова забил оба мяча. Под ноль и сорок пять градусов мои любимые точки. В былое время я после каждой тренировки исполнял по триста, четыреста бросков с них. А вот пулять в лоб, строго по центру мне доводилось от случая к случаю. С этой точки один мяч у меня улетел в молоко, другой залетел, но при этом ударился от щита, повезло. Следующая точка под сорок пять, но из левой половины, один точно, другой предатель выскочил, ударившись о заднюю дужку. И под ноль градусов, из левого угла оба точно!