— Добрый день сударыни! — весело бросил я, — отдыхаю здесь второй день, посоветуйте, куда вечером молодому холостому податься на танцы?
И так как бы невзначай я поиграл накаченными бицепсами на руках. Не сказал бы, что на лицо барышни были красавицами, но чувствовалось, что они очень тщательно следили за своей внешностью, это могло говорить о том, что у них мужья ответственные работники, либо сами они неплохо зарабатывают.
— А с кем мы имеем удовольствие говорить? — улыбнулась одна более бойкая дама, вторая заметно покраснела.
— Разрешите представиться, — я козырнул, поднеся руку к пустой голове, — мастер спорта полковник Чингачгук.
— Вы военный или спортсмен? — спросила та, что поскромнее.
— Чингачгук? — задумалась более бойкая.
Ё мое, обругал я себя, фильмы же с югославским красавцем Гойко Митичем еще не вышли же на экран. Однако глупость, которую я, не подумав ляпнул, сыграла мне на руку.
— Вы шутник, — засмеялась более бойкая женщина.
Почти десять минут я выслушивал, как здесь замечательно, какая здесь прекрасная погода и вода, что они обошли за неделю все самые веселые заведения. Но больше всего им понравился танцевальный вечер в санатории «Рабочий уголок», где играют запрещенного Элвиса Пресли. А самое плохое место это недавно открывшийся курзал, но он же самый и дешёвый. Поэтому если мне, молодому и холостому хочется куда-то пригласить незнакомых девушек посидеть и потанцевать, то ресторан в «Рабочем уголке» самое лучшее место. Курзал, задумался я, курортный зал что ли?
— А где находится этот курзал? — еле вклинился я в поток слов бойкой барышни, которая уже что-то такое для себя нафантазировала.
— Да здесь все рядом, — ответила молчавшая ранее скромница, — на Краснофлотской улице. Направо, налево и еще раз направо.
— Ой я дурак! — я шлепнул себя ладонью по голове, — я же на тренировку опаздываю! До свиданья красавицы, рад был знакомству! До встречи на танцах!
Крикнул я, быстро вскочив на велосипед и рванув в указанном мне направлении.
— Куда вы, Чингачгук? — крикнул более бойкая барышня мне в спину, но меня и след уже простыл.
Действительно все в Алуште в шаговой доступности, курзал был не исключением. Я остановился около бетонного входа в огороженное высоким бетонным же забором строение под открытым небом. Я лихо перескочил через висевшую на цепочке табличку «Закрыто» и, взяв за раму велосипед, пошел искать ответственного за эту культурную точку человека. Площадка вполне может вместить тысячи две человек, удовлетворенно осмотрел я курзал. Складные стулья можно убрать в сторону и оставить лишь ряд по бокам. Сцена приличных размеров. Где же хозяева? Из маленькой двери, которая виднелась в правом боку сценической полусферы, слышался разговор на повышенных тонах.
— Больше пятой части от выручки не заплачу! — кричал высокий мужской голос.
— Треть! — отстаивал свое баритон.
— А кто обещал во время танцев не пить! Пятая часть! — не уступал тенор.
— Ну и пошел ты со своими танцами! — парировал баритон, — получше найдем площадку!
— Какая замечательная у вас сцена! — улыбаясь во все свои, еще целые, тридцать два зуба, — я зашел в хозяйственное помещение.
— Молодой человек, читайте надписи, здесь закрыто! — взвизгнул высоким голосом необычайно толстый мужчина, по внешности напоминающий армянина.
— Да, я только спросить, — я продолжал скалиться в добродушной улыбке, — сегодня проездом из Москвы в Одессу, здесь в Алуште остановился замечательный вокально-инструментальный ансамбль «Синие гитары». По слухам, он может дать бесплатный концерт.
— Синие, голубые, серо-буро-малиновые, — раздраженно ответил армянин, — ландыши сыграть сможете?
— Лучше! Былые розы можем, — я подмигнул худому парню, который, по всей видимости, здесь раньше отвечал за танцы.
— Белые розы! Белые розы! Беззащитны шипы! Бац-бац-бац, — заголосил я, — что с вами сделал снег и морозы, лед витрин голубых, бац-бац-бац. Ну, круто? Дадим бесплатный концерт.
— Бесплатно сыграете? — недоверчиво пролепетал толстяк, усиленно вспоминая творчество «Ласкового мая».
Не тужься папаша, это еще из ненаписанного, усмехнулся я про себя.
— Двух часовой танцевальный сет, вся Алушта на голову встанет! — я протянул руку директору курзала.
— Была, не была, — махнул рукой толстяк, скрепил наше рукопожатие.
Далее мы обговорили, условия. Я сказал, что начнем мы выступление в восемь часов, закончим в десять, но нужно кое-что еще. А именно, ударная установка, бочка, рабочий барабан и хай-хэт, фортепьяно и четыре микрофона. Один для голоса, и три другие под гитары, иначе звукоизвлечение будет не достаточно качёвое. Директор курзала, которого звали Саша Мкртчян, поохал, повздыхал, но требуемые мной вещи обещал достать к семи часам. На этом мы, довольные друг другом, и расстались.