— Это Палёный, смотрящий здесь в Измайлово, — прошептал мне на ухо Зёма, и тут же спрятался за мою спину.
— Да хоть обугленный, — тихо процедил я.
— Натаха, ну ка быстро пошла ко мне! — скомандовал Чеснок моей девушке.
Наташа растерянно посмотрела на меня, я же отрицательно помотав головой, дал ей понять, чтобы она не вздумала слушать этого ушлепка.
— Чеснок, — ответил я за Наташку, — ты, правда, считаешь, что с таким чмошным паяльником можешь заинтересовать хоть какую-то нормальную девушку? Да и воняет от тебя, как от падали.
Я намерено стал заводить своего соперника, пусть попсихует, и тут же сунул правую руку в карман и надел на нее кистень.
— А ты, Дыня, забурел, — усмехнулся гопник, — че, приподнялся с говна на парашу, силу почувствовал?
— Много кукарекаешь, петушок, — сказал я и сделал шаг на встречу.
— Да я тебя сейчас на пику насажу, как баранину на вертел, — Чеснок вытащил из голени сапога заточку и пугнул меня небольшим выпадом.
Я резко выбросил руку и ударил кистенем по кулаку гопника, в котором он сжимал заточку. От неожиданности Чеснок вскрикнул и выронил колющий предмет.
— Чё, ты, зассал? — сказал он, потирая кулак, — давай один на один, почестному.
— Чья бы корова мычала, — ответил я, отбросив кистень своим товарищам.
Чеснок с ревом бросился на меня, широко размахивая руками. Я легко ушел от ветряной мельницы противника и, используя инерцию встречного движения, сильно ударил ему в живот. Гопник резко согнулся в погибели, и стал судорожно хватать ртом воздух. Я, не теряя времени, разрядился жесткой дробью ударов снизу прямо в репу бандита. Это только в кино драки длятся бесконечно долго, в реальных условиях бой пролетает гораздо быстрее. От моих ударов снизу Чеснок снова разогнулся в полный рост, и так как дистанция у меня была минимальная, я провел последний акцентированный удар локтем в челюсть. Бесчувственное тело гопника рухнуло у моих ног. И тут же я еле-еле успел среагировать на удар слева. Кулак одного из корешей Чеснока чувствительно скользнул по моей скуле. Я резким прыжком ушел с линии атаки и провалил нового оппонента, и пока он разворачивался, я провел хлесткий хук ему в челюсть. Еще один гопник рухнул рядом. Мои костяшки обожгло болью, все-таки бить не защищенной рукой то еще удовольствие. Но подумать про это я не успел, так как кто-то накинулся на меня со спины и стал душить, однако хватка мерзавца тут же ослабла. Оказывается, это Вадька разрядился в его бедную тупую голову своим кистенем. Я оглядел поле боя, трое гопников валялись в пыли проулка, Дрюня улепетывал что было мочи. Паленый усмехнулся и пошел в направлении меня. Я тут же принял боксерскую стойку.
— Мир, — сказал Паленый, он потрогал пульс у гопников, и, судя по лицу, мерзавцы жить будут.
Паленый протянул мне руку и сказал, — нормально бился, уважаю.
Я немного поколебался, но руку пожал, от тюрьмы и от сумы не зарекайся, вспомнил я народную мудрость. Воевать с бандитами я уж точно не хотел. Лично меня устраивал худой мир, нежели добрая ссора.
— Девчонку твою в Измайлово больше никто не тронет, и твоих корешей тоже. Бывай, может, еще свидимся.
Ага, разбежался, свидимся, подумал я и молча с друзьями, направился в детский дом. Ныла скула, на которой наверняка будет синяк, а так же болели костяшки правой руки. Учитывая, что все могло закончиться гораздо хуже, я был практически счастлив. Рядом ворковала довольная Наташка, а парни пересказывали еще раз мой анекдот про баню и похохатывали.
Вечером, изменив устоявшейся традиции, все старшики детского дома, естественно кроме Дрюни, собрались на заднем дворе на улице. Погода была замечательная, поэтому мы около турника и брусьев поставили пенечки и расселись. Я взял в производственном помещении нашего детдома наждачку и аккуратно обрабатывал перекладину и жерди металлического турника. Толик Маэстро на гитаре уже по третьему разу гонял наши хиты, которые я бессовестно скомуниздил из будущего. Наконец, когда я отлепился от турника и присел рядом, он отдал мне инструмент, и сказал, — Богдаша, давай еще одну песню сочиним.