— А первое? — усмехнулась девушка.
— А первое — это само по себе и есть счастье. Приходите в субботу на дискотеку! — крикнул я, выбегая из приемной директора.
Когда же я подбежал к закрытой двери актового зала, перед ней уже столпилось несколько учеников старших классов.
— Запускай! — потребовал от меня, какой-то широкий в плечах, и с недостатками интеллекта на лице десятиклассник.
— Кто хотит на Колыму — выходи по одному! Там у вас в момент наступит просветление в уму! — прочитал я гениальные строчки Леонида Филатова, правда которые он еще не написал, и под смех девчонок наклеил свое грозное объявление.
— А может я не комсомолец! — проревел тот же недовольный парень, читая предостерегающее указание сверху.
— Тогда, добро пожаловать, — улыбнулся я, — вход за просмотр репетиции десть рублей.
— Еще чего, — скандалист угрожающе попер на меня.
Однако откуда-то из-за спин вынырнул игрок нашей баскетбольной команды Вовка Соколов, он схватил бузотёра за плечо, и что-то ему прошептал.
— Подумаешь, уже и музыку послушать нельзя, — презрительно глянув на меня, процедил этот субъект и двинулся прочь.
Я за руку поздоровался с Вовкой, — извини, тебя тоже пустить не могу, у нас своя кухня, которой чужие уши ни к чему.
— Да ладно, понимаю, — помялся он, — а на этого не обращай внимания, — кивнул он в сторону бузотёра, — это Боря, у него с головой проблемы. Если б не его родители из районной администрации, то давно бы из школы выперли.
— Можешь мне не рассказывать, я на таких типчиков в своей жизни насмотрелся во! — я провел рукой под своим подбородком.
На репетицию, пока решал все организационные вопросы, я естественно опоздал. Вся наша музыкальная группировка за исключением барабанщика была в сборе. Само собой Толик посмотрел на меня как на предателя Родины, но ничего не сказал.
— Богдан, посмотри, что я сочинил, — Толик на своей соляге наиграл неплохой мотивчик, который мне что-то очень сильно напомнил.
— Неплохо, — я взял ритм гитару, и мы отыграли пару квадратов.
Что же это за композиция, задумался я на несколько минут.
— Тише, Богдан песню сочиняет, — влез со своей версией моей задумчивости Санька, который посещал наши репетиции просто от любви к искусству.
Вадька ему тут же отвесил легкую плюху.
— Толик, проиграй еще раз вот это место, та-та-тада, тада-тада, — я напел мотив.
Маэстро несколько раз исполнил этот фрагмент, и, вторя ему, Иринка на синтезаторе подхватила мелодию.
— Сто балерин! — вспомнил я.
— Чего сто? — оживился Зёма.
— Давай наливай, поговорим, — запел я, — будущей день покажется светлым, как сто балерин, ту-ту-ту-ту…
Остальные слова этой быдлятской песни, которую в том времени любили крутить на свадьбах, я не знал, поэтому просто остальной куплет оттутукал. В принципе у этой песни «Stumblin' in» Криса Нормана никогда и не было припева.
— Давай наливай! Поговорим! — завыл мартовским котом Санька, когда мы заиграли куплет по второму кругу.
— Ничего, симпатичная мелодия, — сказала Наташа приобняв меня за плечо.
— И если не лень! — продолжал изгаляться над песней Санька, — бухай каждый день! Бутылки сдавай и снова себе давай наливай!
— Да заткнись ты! — не вынеся бездарных куплетов друга, закричал Толик.
Он со злости шлепнул по всем струнам разом, снял с себя гитару и присев на деревянный корпус усилителя зарыдал.
— Толенька, ты что? — бросилась его успокаивать сестра.
— Первый раз в жизни сочинил что-то стоящее, а вы своим давай наливай, все опошлили! — давясь слезами, ответил Маэстро.
— А давайте так споем, — мне вдруг пришла в голову интересная строчка:
— А дальше? — Толик вмиг забыл, что еще секунду назад его короткая жизнь была «кончена».
— Дальше… — я почесал свой волшебный затылок, у меня родилась еще одна строка:
— Все ради любви, — вдруг тихим голосом подсказала мне продолжение песни Иринка.
— Точно! — я еще раз спел первое четверостишие и добавил новые слова:
— О, какие вы хитренькие, новую песню себе сочиняете, — теперь уже Наташка готова была пустить слезу, — а, я что буду петь?