— Да он вовсе никудышный был, вроде туриста, — сказал один из парней.
— Слышь, мастер, — сказал второй. — Ты б глянул дизель на дорке: голец прет, за ним селедка с муксуном будут, а мы без посудины…
Из тундры, с верховьев реки, застрекотал вертолет, лег в широкий круг над поселком. Мы задрали головы и смотрели, как он, завалившись набок, стремительно шел вниз.
— А в чем дело? — сказал Мишка. — Можно и глянуть.
Вертолет сел, парни утащили куда-то Мишку, а мы с Ачаром медленно побрели по улице.
— Нашелся хозяин? — громко сказал кто-то за спиной. — Вот и порядок!
Я повернулся. А-а-а, пилоты…
— Твоя собачка? — спросил один.
— Да.
— Мы, понимаешь, специально подсели в бригаду, олени тут недалеко гуляют, а пастухов не видно. Откол, значит. Решили оповестить. Бригадир котомку на плечи — и с нами: высадили его возле откола. Оказалось, не ошиблись: их олени…
Вот и решилось с отколом. Камчеыргин, конечно, сам пошел. И чудесно, полный, значит, порядок. А то разнюнился: как они там, кому скажут, в чьи глаза посмотрят. Незаменимая личность! Работают они! Некогда им решать задачи с иксами из наших переживаний, хватает забот без этого.
— А когда улетали, — продолжал пилот, — дивчина подходит, говорит, возьмите собачку в поселок, хозяин пропал, пусть ищет…
— Что? — Показалось, я ослышался. — Какая дивчина?
— Стройная такая, глазастая. Хозяин, говорит, пропал…
— Спасибо, ребята. Спасибо вам большое.
— Да не за что. Нашелся, и порядок.
— Да не пропадал я! — Мне вдруг стало весело. — В общем, спасибо.
Вот так Неанкай! И как я мог подумать… «Выгнала…» Ха!
— Что же ты, собачина, до сих пор молчала? — строго спросил я. — Эдакой сиротой явилась: «Пожалейте, бедную!» Эх, ты…
Мы долго бродили за поселком среди крохотных озерков в мшистых оранжевых берегах.
Вот и попался я при попытке к бегству… Нет, не получится из меня напарник Мишкиному другу детства…
Мы вышли к реке. Мишка копался в дизеле на мотодоре, я сел на плавниковое бревно. Он увидел, выпрыгнул на гальку и опустился рядом, вытирая руки опять о телогрейку.
За сверкающей водой фиолетовой ниткой тянулся противоположный берег, а далеко за ним обрисовывались голубые горы с белыми пятнами снега на вершинах.
— Я ведь с шестнадцати лет работаю и все по гаражам, — сказал Мишка. — И тут на автобазе вкалывал, в райцентре. Да вот весной с серпантина грохнулся на ЗИЛе… Повезло — кабина каким-то чудом отлетела, машина вниз, а там метров семьсот… Очнулся, кабина на самом краешке обрыва, и камни под ней поскрипывают, а далеко внизу рама на кекур надета… Натерпелся… Потом с месяц каждую ночь во сне скрип этот слышал и раму на кекуре видел. К машине подойти близко не мог, ужас гнал… А сейчас вот вроде отошел…
Черной стрекозой обрисовался в закатном небе вертолет, и его рокот рассыпался над тундрой неторопливой дробью.
РД
Федор вышел на перевал, постоял несколько минут, с наслаждением чувствуя, как ветер сушит на лице капли пота.
Сентябрьский вечер размывал гряду сопок с побелевшими макушками. Кончилось короткое чукотское лето, оставив тяжесть в плечах, боль в припухших суставах пальцев и ломаные линии маршрутов на картах. Весенние надежды отодвинулись на следующий год. Не каждый сезон бывают удачи. Зато район отработан и можно спокойно отчитаться: на золото бесперспективен…
— Ручей вот Росомаший остался, — сказал утром начальник партии Анатолий Алексеевич. — Нам за него в управлении голову оторвут.
— Сделаем, Толя. — Федор прихлебнул из кружки чаю, взял папиросу. — Пустой он. Уверен.
— Я в управлении твою уверенность на стол положу? — Анатолий усмехнулся. — Пошлет начальство меня туда, где наш друг Тынэт с оленями не бродил… — Анатолий сутулясь прошелся по палатке, сел за стол, тоже закурил и бросил спички на левый верхний угол карты. — Так что ты там о Кружевном? Чем он тебя беспокоит?
Федор двумя пальцами погладил прямой тонкий нос:
— Знаки я там намыл.
— Знаки тут чуть не на каждом ручье. Дальше.
— Дальше — тебе известно. Растут, растут, чуть не до весового содержания и вдруг — раз! — словно ножом отрезано… Тебе не кажется?..
— Да-а… — Анатолий побарабанил пальцами по столу. — По науке там нет ничего — вулканогенные рядом. В них на Чукотке золота пока никто не видел…
— А знаки? Объясни.
— Федь! Я не гений. Знаки только в осадочных. Откуда они взялись? Откуда их вынесло? Может, проглядел что?