— Да, — шепотом ответил Сергей. — Я быстро, Федор Васильевич. Я все скажу, ребята вам еды завтра притащат, а то ведь две банки говядины осталось да галет пачка. Я там все соберу, упакую!
— Иди, — сказал Федор устало, — Ничего мне не надо, не гоняй ребят, у них работы по горло.
Сергей торопливо намотал портянку, сунул ногу в сапог и, прихрамывая, побрел к палатке.
— Слышь! — крикнул Федор. — Ты там язык придержи, скажи, что вернулся так, работы, мол, никакой не осталось…
Может, действительно тяжела нагрузка? Отойдет парень, сам потом посмеется… Все у него только в самом начале… Да и не уйдет, скорей всего… Пусть отлежится в палатке…
Со второй половины дня косые полосы снега поредели, а к вечеру совсем опали, ветер утих.
Федор забыл о Сергее днем и, только подходя к палатке, вспомнил утренний эпизод. Ушел или нет?
— Сергей? — окликнул он. Да, ушел… Жалко парня…
Когда Федор, забрался в палатку на ночлег, ветер твердо и сильно подул с юга. Зашлепал дождь.
Одному в «маршрутке» просторно, ворочайся сколько хочешь… Еще две линии пробито, и надежды на то, что россыпь проскользнула где-то тонкой струйкой, не осталось. Не может она так вилять и обходить все многочисленные ловушки. Но здесь она. Словами не выразишь, а пальцы прямо чувствуют золотины. Особенно сегодня… Почему сегодня? Что случилось сегодня?
Федор заворочался.
Что было сегодня необычного? Ну-ка еще раз… Сначала линия в той части, где пойма сузилась метров до пятнадцати, — копуши через два метра… Пусто. Ни одна из проб не отличалась от взятых раньше… Потом на двести метров выше, там широкие галечные косы… Те же самые липариты. Нет. Ничего там не было.
Федор протянул руку, нащупал пачку папирос, закурил. Папиросы отсырели во влажном воздухе, и он спрятал пачку к себе в мешок.
Фу, черт, Анатолия бы сюда, все-таки опытнее. Вдвоем, может, и уцепились… Еще этот ушел. «Всего сушить надо!» Выколачивать всего, вот что надо… Ну, ушел и ушел, мало разве отсюда бежит любителей книжной экзотики… «Мать упрашивала!» Вот и надо родителей слушать, сколько вам в школе об этом твердят! Практиковался бы сейчас в теплом классе, рассказывал бы детишкам о бурях и ураганах, прислонив зад к батарее центрального отопления… Хорошо, хоть нога цела, а то отвечай потом. «Если бы яма была поглубже»… Если бы да кабы. А она стандартная. По инструкции — полметра… стандартная… Копуш… Нет… А что — нет? Что — нет?! Так… Так!
Федор откинул клапан мешка, сел, дрожа, зачиркал спичкой и все никак не мог прикурить. Наконец папироса зажглась. Федор вдохнул дым полной грудью, и тотчас где-то там, внутри, явственно прозвучало: «Вот!»
Он ясно видел картинку — мысль: красные языки лавы, окутанные паром, ползут по земле, вспыхивают кусты, деревья, грохочут падающие стволы, ревет пламя, и все новые и новые метры земли скрываются под огненным потоком… Все. Как удивительно мало места нужно в голове уже решенной задаче…
Теплый южный ветер низко над землей тащил облака, похожие на комки разбухшей грязной ваты. Они обильно поливали землю водой, снег растаял. Над рыжей тундрой ползали клубы пара.
И ходить никуда не стоит, вот прямо здесь, у палатки… Здесь сейчас все и выясним.
К середине дня с глубины одного метра первая проба дала тот же шлих — кремний, яшма, роговики. Сгибаясь в тесном шурфе, Федор продолжал копать, и породу из каждых пройденных двадцати сантиметров складывал отдельной кучкой.
На глубине около двух метров пошел галечник с глинистой примазкой. Лоток Федор заполнил с самого дна копуша.
Вода постепенно вымывала из лотка глину, песок, светлела. Слетала в ручей галька. Вот он, шлих. Нате вам. В ложбинке лотка торчали крупные желтовато-серые зерна. Все правильно. Ручей вымыл и унес только мизерную часть. Основная масса легла на коренные.
Федор ушел с лотком в палатку, высыпал шлих в чистую консервную банку, подсушил его на костре и осторожно пересыпал в капсюль из плотной бумаги. И только спрятав капсюль в пластмассовый мешочек, он ощутил, как смертельно устал. Кое-как стянув ватник, он откинулся на спальный мешок и долго лежал бездумно. Где-то далеко плыли разбухшие облака, стучал дождь, шелестели голые ветви, ворчал Кружевной.
— Вот и застряли, — громко сказал сам себе Федор. — РД, понимаешь, надо отстукивать в управление: «Нижайше просим продолжить сезон»… Рабочих сюда. Всех до единого. Шурфы, канавы… Закрутится лавочка…
Толя… Анатоль Алексеевич! Товарищ начальник партии! Раскрылся Кружевной.