Смотри ты, выдержал, думаю я. Теперь он и в своей прекрасной усадьбе будет жить как надо. Такое не забудешь. Ну, а я что буду делать? Снова в тундру? С геологами? И — порядок? Не совсем так. Последнее время я мучительно искал причины Ленкиного молчания. Искал сложное, а нашел простое. Что связывало нас? Первое школьное чувство, робкие поцелуи в подъезде, кино на мамины деньги… Все чужое, не наше. И чувства чужие, из книг и фильмов… Вот все и разладилось, не успев по-настоящему начаться.
Я иду среди исхлестанных пургами домов по крупной гальке. Здесь все улицы засыпаны галькой. От весенней грязи и летней пыли.
Иду и подкидываю на ладони кристалл касситерита. Он сияет всеми гранями. Так и человек. Сотни граней. И в каждой — неповторимое.
Навстречу идет Рита.
— Здравствуйте!
— А вы совсем почернели, — смотрит на меня Рита. — Это ваш домик там, за прииском?
— Наш.
Мы тихо идем по улице. Я достаю из кармана и отдаю ей тот самый конверт с летящим лайнером, который увел его от нас, поманив счастьем… Я нашел его в ватнике Леонида, который он снял тогда, чтобы надеть свитер.
— Я привез вам его тетрадь.
— Значит, она не пропала? Как хорошо… Но вы оставьте ее себе — у меня есть письма, в них все его стихи…
— Спасибо, — говорю я. — Где вы теперь?
— Работаю. На промприборе. Девчата организовали на прииске бригаду. А вы?
— Пойду в поле с геологами. Хочу глянуть на речку Паляваам. Мы с ней крестники, но еще не виделись.
— Далеко, — говорит она. — Там тяжело.
— Работа, — пожимаю я плечами.
Мы давно уже вышли из поселка, домики тесной кучкой толпятся за спиной, а вокруг лежит тундра.
Похрустывает под ногами галька. Высоко над головами курлычут птицы. Немереное у них за крылом. И у меня самого такое чувство, словно после долгого и трудного путешествия я возвращаюсь в давно утерянный и вновь найденный дом.
