Да-а-а, прохлаждались… Особенно в тот гололед. Неделями лазили по всем маршрутам, искали пастбища. Камчеыргин, кажется, вообще не спал. Не успеешь сунуться в снег головой, уже тянет за ногу: «Вставай, Толька, идти пора…» Хоть бы одного оленя потеряли! И никто не знает, во что нам это обошлось… Эх, кто теперь оценит?.. Пойдет из-за этого несчастного откола все насмарку… А может, выкрутится Камчеыргин? Бригадир опытный, конечно, заметит пропажу. И найдет.
Больше суток ревела пурга. Мы успели выспаться, доесть зайца и опять уснуть. Холодновато было немного, но спалось под вой ветра отлично.
Я проснулся первым. Стояла тишина, брезент палатки горел желтым светом. Зверски хотелось есть. Что один молодой заяц на двоих в сутки?
— Подъем! — скомандовал я.
Мишка сел, вытаращил глаза и выполз наружу. Я следом.
Видно, пурга кончилась часа два назад: солнце успело растопить весь снег. Только кое-где в кустах остался.
— Теплынь! — Мишка пощупал мокрый песок. — Вот какая петрушка получается, когда скрещивают Северный полюс с экватором… А ты знаешь, я лопать хочу. Прямо до невозможности. У тебя кусок этой вяленой резины остался, дай!
— Рыбы наловить бы, да блесны нет. Слушай, я обегу окрестности с ружьишком, а? Моментом.
— А леска есть?
— Есть кусочек в рюкзаке, да толку-то без блесны и крючка!
— Ну, беги, только недолго.
Я взял ружье, пару зарядов и пошел вдоль протоки. Река взбухла, вода пожелтела. Волны прыгали друг на друга, бросая в воздух грязные шапки пены.
Стоянка наша оказалась на небольшом островке. Я излазил все кусты, осмотрел косы — пусто.
Мишка сидел у костра. Огонь весело плясал по сучьям плавника, сворачивая в кольца лохматые обрывки коры.
— Шаром покати, — сказал я. — Все по закону бутерброда.
— Я как чувствовал. — Мишка протянул мне раскрытую ладонь. На ней лежала маленькая блесна, как раз на хариуса.
— Ничего себе! — Я взял блесну. — Где достал?
— Дядя подарил, — буркнул Мишка, поднимая с песка ту самую «копилку». Коробка зазвякала, и Мишка сунул ее в рюкзак.
— Сам, что ли, сделал?
— Я ж говорю — дядя. — Он отвернулся. — Чего уставился, лови завтрак.
Блесна была сделана по всем правилам, из кусочка латуни. Выемка залита оловом, с одной стороны из него торчала игла, отожженная и загнутая крючком, на другой — крохотное ушко.
— Живем, дядя! — Я разыскал обрывок лески, распутал, привязал один конец к палке, на второй нацепил блесну, сложил леску у ног кольцами и, раскрутив блесну, швырнул в волны. Она сверкнула, прыгая над гребнями, тут же к ней метнулось узкое фиолетовое тело с черно-бордовым плавником, леска дернулась, натянулась струной.
— Сидит! — закричал Мишка.
— Спокойно. — Я быстро вывел хариуса к берегу и рывком бросил на песок. Он мелко-мелко задрожал, растопырил плавники, глотнул воздуха и заплясал, свиваясь кольцом.
— Вот и уха! — Мишка схватил рыбину.
Я тут же выкинул на берег вторую.
— А ну, дай попробовать! — загорелся Мишка.
— Вали.
Он бросал минут десять, и все бесполезно.
— Не так крутишь, не в тот момент отпускаешь леску. — Я попытался научить, но ничего не получилось. Блесна летела недалеко, камнем шлепалась в воду.
— Таланта нету, — вздохнул Мишка, азарт в его глазах погас.
По высокой воде мы лихо полетели вперед. За двухголовой горой вплотную к правому берегу тянулись длинной вереницей низкие холмы.
— За этими холмами поворот направо, — сказал я Мишке. — А там с любой горки в ясную погоду усадьбу видно.
— Загибаешь, — недоверчиво прищурился Мишка.
— Сам в прошлом году смотрел. Весь поселок, как горстка спичечных коробков, а за ними море. Синее.
— Посмотрим, посмотрим, что там за море. — Он все еще не верил. Помолчал, а потом неожиданно спросил:
— Ты дома чем занимался?
Совсем я не ожидал такого вопроса. А действительно, чем я занимался дома? Учился в школе, родительские хлеба ел. Собирался после школы в какой-нибудь институт поступить, а тут повестка из военкомата. Вот и все. Эдакая распланированная без моего непосредственного участия жизнь.
— Образование получал, — сказал я Мишке. — А потом служил в десантных. Потом оленеводом…
— Жидкая биография, — вздохнул Мишка. — В Москве с парашютом не попрыгаешь, оленей тоже нет, кроме как в «Фиалке», в Сокольниках, в виде отбивной. Да в кино показывают, в «Клубе кинопутешествий». Выходит, городской специальности нет?