Мог ли генерал Покровский хотя бы предположить, что инициированный им поиск окончится столь быстро и плачевно?
Вероятнее всего, что нет.
Такое невозможно предугадать заранее.
Если бы Вадим, безвольно обвисший на ремнях пилотского кресла, мог хоть на миг прийти в себя, то он бы увидел, как в уродливой прорехе распоротой лазерным лучом обшивки медленно проплывает контур того самого корабля, который был изображен на снимках.
Черный металлический бутон, потеряв всякий интерес к изуродованному штурмовику, величественно удалялся. По его корпусу в районе попадания ракеты суетливо ползали какие-то механизмы.
Вдали, создавая панорамный фон, ярко пылала пронзительно-голубая горошина звезды; еще несколько светил угадывались в мутном фоне пылевых облаков, окружающих чистое пространство внутри системы. Лучи звезд, скрытых в завесах газа и пыли, подогревали их вещество, заставляя облака туманности светиться целой гаммой красок, от тускло-багряного до изумрудно-зеленого.
Изувеченный штурмовик, медленно вращаясь, плыл по направлению к грязно-коричневому пухлому шару газовой планеты, разительно похожей на Юпитер.
На орбитах гиганта угадывались два спутника, оба укрытые шапками атмосфер.
Черная металлическая роза медленно плыла к одному из них.
Последний штрих данной реальности составляли пять бледно-голубых энергетических сгустков, внезапно вынырнувших из верхних слоев атмосферы газового гиганта.
Внешне они очень напоминали непомерно большие шаровые молнии.
Сориентировавшись в пространстве, пять плазмоидов резко ускорились и взяли курс на изувеченный штурмовик класса «Гепард».
Глава 3
Надписи на мониторе:
«Отказ управляющих функций».
«Код аварийной тревоги — красный».
«Внимание! Вторжение в бортовую сеть».
Прибор пищал, не смолкая ни на секунду.
В кромешной тьме металось расплывчатое сиреневое пятно.
Тусклая искра индикатора часто взмаргивала, отражая процесс загрузки каких-то программ и одновременно выхватывая из мрака неясный контур компьютерного терминала.
Шли минуты. Источник бледного сиреневого света прекратил свое хаотичное движение и застыл, расплывшись тонкой мерцающей пленкой, перегородившей проем выбитого люка. Внешне это выглядело как некая разновидность энергетического поля — голубые заряды статики блуждали по тонкой, прозрачной мембране, изредка срываясь мгновенным разрядом на близкий выступ покореженной переборки.
Индикатор на компьютерном терминале продолжал судорожно моргать.
Вспышка…
Где-то под потолком зажглась и тут же лопнула, роняя водопад искр, лампа освещения.
Неудачная попытка.
Сизый дымок сгоревшей изоляции тонкими струйками сочился из хаоса труб, расположенных под сводом помещения, сплетая замысловатые узоры в застойном, неподвижном воздухе отсека.
Вверху опять что-то с треском заискрило, и внезапно зажегся свет — тусклый, красный и тревожный.
В мерцании аварийных ламп стали различимы предметы.
Отсек был круглым, с одним выходом. В центре помещения располагался подпирающий свод столб диаметром в метр. На высоте человеческого роста по поверхности колонны тянулось кольцо экранов, ниже выступали скошенные приборные панели, выше шел черный, глянцевитый пластик покрытия, из которого через равные промежутки выходили гофрированные шланги каких-то систем.
Они изгибались морщинистыми дугами и исчезали в недрах семи камер низкотемпературного сна.
Весь комплекс казался мертвым. Если не считать неустанно моргающего индикатора и единственного невыбитого экрана, то в сложном компьютерном терминале не работала ни одна система. Да и криогенные камеры, отходящие от его основания, будто матовые лепестки раскрывшегося механического бутона, выглядели далеко не лучшим образом: по их полупрозрачным крышкам змеилась замысловатая паутина трещин, два колпака провалились внутрь, и на их продавленной поверхности лежали обломки сорвавшихся с потолка механизмов.
Вдоль закругляющихся стен помещения шла узкая кольцевая дорожка. Одной стороной она граничила с постаментами криогенных камер, другой была обращена к распахнутым дверцам узких встроенных шкафов, из которых кто-то торопливо и бессистемно вывалил на пол все содержимое.