— Эри, ты спятил, — убеждённо заявила Мерона, когда они вошли в столовую. Там уже стояли два фантома-лакея. С подносами. Тут же шагнули ко вновь пришедшим, учтиво предложили вино. Настоящее в настоящих бокалах. — Не поняла… они могут носить предметы?! Да?
— Я тоже двадцать лет не терял времени, — пояснил Умник, принимая бокалы и передавая их по кругу. — С ними надёжнее. Да, могут. Не очень тяжёлое пока что.
— Тебе нужна женщина, — вздохнула Мерона, любуясь и вином, и бокалом. — Ты тут совсем свихнёшься. Можно, можно, Вейри. Сегодня всё можно.
— Я сделал тебе предложение, и куда ты меня послала? — Умник смотрел надменно. И расхохотался первым. Остальные присоединились. — Молодая госпожа…
— Я Тевейра!
— Теаренти Тевейра, простите. Я давно и безнадёжно люблю вашу маму. И никто больше мне не нужен. Не судьба! Вы-то хоть в это верите?
Тевейра подошла поближе к хозяину дома, посмотрела ему в глаза, взяла его за руку.
— Верю, — отозвалась она ошеломлённо. — Мама, это правда!
Мерона вздохнула.
— Ладно, Умник, будет тебе ужин при свечах. И не более. Остальное получишь от фантомов.
Тевейра расхохоталась, виновато посмотрела на Умника. Тот подмигнул.
— Ловлю на слове. Ну, мои дорогие? — Умник потёр руки. — Вы в отличном настроении, это здорово, а новости у меня неприятные. Но это потом. А пока — прошу к столу! Какую музыку вы предпочитаете в это время суток?
Тевейра снова расхохоталась, осеклась, вытирая слёзы. Но Мерона только улыбнулась ей и потрепала по голове.
— Что-нибудь природное, — предположила Мерона. — Да? Я же знаю, ты записывал всё подряд, вой волков, песни китов…
— А они поют?! — восхитилась Тевейра. — Поставьте! Очень хочу послушать!
— Вот и славно, — покивал Умник. — Садитесь, садитесь. Такую встречу надо отметить.
— Он такой странный, — прошептала Тевейра. После ужина Умник не стал ничего рассказывать, а просто показал, где чья комната и где найти карту дома.
— На кухне, — пояснил он, — командуйте сами, что найдёте — ваше, ешьте или пейте, ни в чём себе не отказывайте. Я готовить на заказ не люблю. Только если очень попросят.
Мерона в очередной раз ласково назвала его свинтусом, и Умник удалился, довольный донельзя.
Тевейра с Майером бродили по второму этажу. Всего тут пять этажей, правда, последние два — в башне. Прямо-таки замок!
— Да, — признал Майер. Картины — прелесть! Даром что репродукции. — Мы все странные. Уже поздно. Я спать, а вы?
Они стояли напротив входа в её комнаты, и Майер почти физически ощущал её и своё желание.
— Нет. — Тевейра прижалась спиной к стене, прикрыла глаза. — Вы с ней, Айри. Она столько лет вас ждала! А я теперь смогу ждать, сколько нужно. Идите, — шепнула она. — Идите! — повторила громче, толкнула его, — она ждёт вас. Идите, пока я не передумала!
— Айри? — позвала она, едва он сделал первый шаг. Доктор обернулся.
— Не обижайте её, — попросила Тевейра. Открыла свою дверь и бросилась внутрь, и сразу же захлопнула. Щелчок — дверь заперта.
Майер удалялся и ждал, вот-вот услышит, как Тевейра плачет там, по ту сторону двери. Но не дождался. Или хорошая звукоизоляция, или…
Он не стал додумывать «или». Просто открыл дверь, за которой его ждали, вошёл и закрыл за собой.
— Так, милый, давай-ка покончим с этим, — Мерона уселась. — Ты, небось, думаешь, что девочка сейчас страдает, рыдает, места себе не находит? Отвечай.
— Думаю, — признался Майер.
Она сделала ему массаж, поставила свою любимую музыку, а потом… потом нахмурилась и сидела так минуты две. И вот заговорила.
— Айри, она профессионал. И очень заботливая, если ты не заметил. Делает всё, чтобы тебе с ней было хорошо. Она становится при тебе взбалмошной, потому что ты таких любишь. Знаешь, что она сейчас делает? Читает. Или смотрит фильм. Или рисует. Она хорошо рисует! Сейчас она не думает о тебе, не думает обо мне. Ясно?
— Ясно, — прикрыл он глаза и получил пощёчину.
— Не смей! Я тоже не плачу, когда ты с ней, и тоже потому, что не думаю. Нахожу себе занятие, ухожу в него с головой. Потому что хочу на следующий день увидеть её и тебя, и понять, что люблю обоих, что всё для вас сделаю. А ты? Ты готов всё сделать для неё?
— Да. — Майер ответил, почти не раздумывая.
Мерона долго смотрела ему в глаза.
— Верю, — поцеловала его. — Не думай о нас плохо. Нам и так непросто. И не думай при ней обо мне! Она всё чувствует!