Я понимала, что это от бессилия, и не верила, что он так сделает, но мне хотелось, чтобы он от меня отстал. Поэтому пришлось нажаловаться, чтобы ему вставили мозги на место. И наконец, Донат признал поражение. Но с тех пор не упускал случая при встрече проехаться на мой счёт, изводя меня издёвками и высмеивая. Бывший влюблённый превратился во врага.
Марс после нашего расставания сорвался с катушек, он и до этого был безбашенный, а с того времени словно искал смерти, влезая во все опасные ситуации, которые мог найти. Мы старались редко встречаться, эти встречи не приносили радости нам обоим. Мы игнорировали друг друга и не общались.
Последняя наша встреча и последний разговор состоялся на осеннем балу во дворце герцога. Марс был непривычно добродушно настроен для последнего времени, сам подошёл, завёл разговор, я вежливо, но холодно отвечала. Он пригласил на танец, в течение которого крепко прижимал меня к себе и молчал, уткнувшись мне в макушку, вздыхая запах. Я прислонила свою голову к его плечу. Мы оба поняли, что он простил меня. Я вздыхала знакомый до боли аромат. Нет, я не собиралась больше вступать с ним в отношения, но я могла признаться себе, что этот человек всегда будет в моём сердце и он мне дорог. Нас всегда будет что-то связывать. Наверное, нам надо было быть друзьями.
Марс предложил выйти на балкон, подышать свежим воздухом. Я пошла за ним. У нас состоялся взрослый, уже больше дружеский разговор людей, которые понимают, что их что-то связывает, но всё кончено. Мы оба признались, что сильно любили друг друга, как никого никогда не любили. Марс сказал, что хотел жениться на мне, я единственная девушка, с которой он видел будущее, сейчас у него его нет. Я сказала, что при всей моей любви, я бы никогда не вышла за него замуж, потому что в браке ищу доверия и уважения.
Марс поцеловал меня прощальным поцелуем. Это был головокружительный, самый сладкий и чудесный поцелуй в моей жизни. Я до сих пор помню ощущения от него. И иногда ночами те вспоминания и ощущения всплывают передо мной, звучит мелодия вальса цветов, которая играла в зале, я вижу лицо Марса и его грустную прощальную улыбку. Меньше чем через месяц Марс погиб на защите. По свидетельствам его товарищей, он как обычно рвался на передовую и вёл себя как самоубийца.
Я не ходила на его похороны, предпочтя навестить его могилу через какое-то время, в одиночестве. Кроме того, что мне было плохо от известия о его смерти, я чувствовала себя виноватой, хотя умом и понимала, что моей вины в этом не больше, чем его. Но это чувство было иррационально, и я не могла посмотреть в глаза Алисии, боясь прочитать в её глазах тот же приговор, который вынесла себе сама.
Ушёл Марс, ушла моя любовь, а вот заноза в заднице под именем Донат Лерц осталась. И при каждой встрече меня пыталась уколоть побольнее. Не то, чтобы я смирилась, но приняла это за небольшую расплату за то, что начудила в своё время. Не надо было поддаваться эмоциям и связываться с Донатом. Сама виновата, самой и расхлебывать.
И, конечно, это одно не заставило бы меня покинуть город и семью. Хотя от тяжёлых воспоминаний уехать тоже хотелось. Ведь почти все места города были так или иначе связаны с Марсом.
Но жизнь идёт своим чередом, прошло уже четыре года после его смерти, боль и воспоминания приглушаются, расплываются и не причиняют ежедневных страданий. Я и так не связывала своё будущее с Марсом.
Только оказалось, тяжело жить, зная, что его больше нет вообще, нигде.
И никогда его не встретить.
Это было действительно странное ощущение, что мир продолжает существовать дальше без Марса Солвея. Ведь он занимал в нём очень много места.
А для меня одно из главных. Лишь когда человек умирает, ты понимаешь простую вещь, что когда любишь, то всё равно с кем и где бы он жил, только бы жил. Даже если ты думаешь, что никогда с ним не встретишься, мысль о том, что он где-то есть в этом мире, согревает. В моей же душе с того времени поселился холод.
Но кроме грустного прошлого и тяжёлых воспоминаний тем, что не давало двигаться дальше, была моя семья. Наверное, странные непростые отношения с Марсом заставили меня рано повзрослеть, а, может, я всегда была рассудительной, но так получилось, что в семье я была самой ответственной и здравомыслящей.
Нет, главой, конечно, был отец, но из-за его строгости и бескомпромиссности, все члены семьи предпочитали от него скрывать все свои проблемы и как можно реже к нему обращаться. А так как отец часто и подолгу бывал в командировках, разруливание всех внештатных ситуаций повисло на мне.