- Мы на такси приехали! - радостно сообщил знакомый. - В транспорт общественный, сам понимаешь, не полезли. Быстро, ага? Причем это от меня до тебя! Через пол Москвы считай!
Андрею было все равно: быстро или не быстро, через пол Москвы или от Москвы до Нижнего Тагила. Единственное, что он смог произнести вслух:
- Ты что, совсем того?
- Скучный ты тип! Такой же как все остальные! - знакомый приятельски похлопал его по плечу. - Хотя задатки у тебя хорошие, работа вот только нудная... Чудная птичка! Просто чудная! Поживешь с ней - прочувствуешь. Еще отдавать не захочешь. Я уже влюбился, хотя только неделю, как его из экспедиции привез. Кстати, это он. Зовут его Эммануил. Так что попрошу без фамильярностей.
С этими словами он втолкнул в квартиру огромного и блестящего, как сопля, императорского пингвина...
Теперь Птичка, для которой было слишком много чести именоваться Эммануилом, поджидал дома и, наверняка, хотел жрать. Что наводило на мысль о печальной судьбе сегодняшнего рыбного ужина.
Андрей услышал его ещё через дверь, когда поворачивал ключ в замке. Когда же дверь открылась, пингвин ринулся навстречу, громко шлепая о пол жирной гузкой. Физиономия у него была, как всегда, нахальная и препротивная. А глазки маленькие и коварные.
Сдержать удалось едва ли пару натисков у холодильника, во время которых Птичка своим острым и твердым, как долото, клювом, долбил Андрея в спину. Потом Щурок плюнул на все и швырнул-таки одного заиндевелого минтая прямо в раскрытую пасть с прочувствованным пожеланием:
- На! Подавись!
Птичка, естественно, не только не подавился, а ещё и возобновил атаку, надеясь захватить вторую рыбку. В результате, из двоих обитателей квартиры поужинал только пингвин. Поужинал и захотел купаться.
Купался он каждый день. И в эти минуты Андрей с одинаковой яростью проклинал и Знакомого, "сосватавшего" ему Эммануила, и собственное отношение к животным, исковерканное школьным кружком юных натуралистов. Любой нормальный человек уже запер бы зловредного пингвина в какую-нибудь нишу, а он, подчиняясь внутреннему голосу, твердящему о том, что бедному Птичке жарко, набирал в ванну холодную воду.
Запрыгивал в ванну Птичка самостоятельно, резво махая короткими, похожими на мокрые ладошки крыльями. А вот вылезать не желал категорически. При этом вытащить его не представлялось возможным: он был тяжелым и скользким, как чудовищных размеров селедка.
На этот раз купание продолжалось пятьдесят минут. Андрей успел с первой до последней странички изучить "Спорт-экспресс", купленный по дороге, втайне от пингвина съесть на кухне бутерброд с остатками колбасы и посмотреть по НТВ "Сегодня", а Птичка все не вылезал.
- Ванну освободи, - пробовал увещевать Щурок.
Грозил:
- Завтра ты у меня искупаешься, как же!
Взывал к дружеским чувствам:
- Мне, по-твоему, в душ не нужно? Или в раковине, на кухне, прикажешь мыться?
Пингвин только хлопал по воде крылышками и желчно разевал клюв. "Да хоть в туалете!" - легко читалось по его наглой физиономии.
Все попытки подхватить его под мышки и выволочь на пол блистательно провалились. И вот когда Щурок пытался выманить гада половинкой плавленого сыра, раздался звонок в дверь.
- Хрен с тобой! Сиди! - Андрей аккуратно обернул сыр фольгой и спрятал в нагрудный карман рубашки. - Посмотрю, сколько высидишь.
И включил горячую воду...
Он не рассчитывал на немедленный результат, поэтому приятно удивился, когда Птичка пулей выскочил из ванны и вперед хозяина протиснулся в приоткрытую дверь...
Звонок тренькнул ещё пару раз. Щурок вытер мокрые руки о джинсы и пошел открывать. За дверью стояла Катя. Катька...
- Привет, - сказала она, перекладывая пластиковый пакет из одной руки в другую. - Эммануил жив?
- К сожалению, - Андрей посторонился, пропуская бывшую жену в квартиру. Кивнул на пакет. - Это все ему?
- Мойва, творог, несоленая перловая каша...
- Мойву и творог мне. Кашу, так и быть, пускай жрет.
Она изумленно вскинула темно-русые брови, придержала двумя пальцами легкую прядь, готовую упасть на лоб.
- Да! И нечего тут удивляться. Мойву мне. Он только что моего минтая сожрал!
- А сколько вызова! Сколько пафоса! - туфельки оказались на шнуровке. Катя наклонилась и развязала два аккуратных бантика. - Подстилку его просушил?
Как ни странно, изо всех женщин, время от времени захаживающих в холостяцкую квартиру Андрея, бывшая супруга оказалась единственной, кто смирился с существованием Птички. Собственно, и заходить более-менее регулярно она стала только из-за гнусного пингвина. Мойва, зелень, вареные яички, матрасик на пол... Н-да... Матрасик.
Чудесная шатенка Юлечка с визгом соскочила с дивана, когда, не пожелавший спать на своем матрасике Эммануил, влетел туда же на манер прыгуна, преодолевающего рекордную отметку высоты. Птичка, естественно, тут же получил под зад, но Юлечку это не удержало...
А Таня? Та просто не могла переносить укоризненного взгляда пингвина, стоящего в углу, как строгий часовой.
Юлечка, Таня... Впрочем, Катя никогда не оставалась на ночь...
- Постилку просушил? - ещё раз спросила она и, не дожидаясь ответа, прошла в комнату. Андрей прошлепал босыми ногами за ней. Убрал с подлокотника дивана рубаху, загнал под стол свернутые черными комочками носки.
- Извини, у меня сегодня бардак.
- Мне-то какая разница? Я прихожу не для того, чтобы тебя инспектировать.
Придержав край просторной летней юбки, опустилась на корточки перед матрасиком. Провела по нему легкой рукой с длинными, как у пианистки пальцами.
- Ни фига ты, Щурок, не сделал! На все тебе плевать. А Эммануилу, между прочим, здесь не климат. Гляди, заболеет он у тебя!
Ему вдруг вспомнился Митя Лежнев, вот так же сидящий на корточках перед застывающим гипсовым следом.
- А у меня сегодня женщину убили. И мужа её. Топором, - сказал он непонятно зачем. - Она красивая была, молодая. Двадцать четыре года всего.
- Кошмар! - Катя покачала головой. - Что творится, а? Опять "бытовуха"?
- Нет. Вообще, непонятно что. За кольцевой, на какой-то заброшенной даче, где сто лет уже никто не живет... И, самое паршивое, оба - подданные Ее Величества Королевы Великобритании. Она, правда, бывшая русская: здесь, в Москве, работала. Зато он - самый натуральный англичанин, да ещё и крупный бизнесмен к тому же.
Она поднялась, оттолкнувшись вытянутыми пальцами одной руки от пола, присела на подоконник. Закатное солнце подсветило розовым её светлые пушистые волосы и нежные плечи, к которым никогда не приставал загар.
- Бизнесмен... Ко мне на консультацию тоже сегодня один бизнесмен приходил. Спрашивал, как сделать так, чтобы после смерти матери все права на квартиру остались ему, а не брату. С завещанием, говорит, вариант не устраивает: мать на это никогда не согласится. Спрашиваю: сколько лет матери? Отвечает: "Пятьдесят три"...
Помолчали. Андрей неожиданно почувствовал, что ему ужасно хочется подойти к подоконнику и потереться щекой о её голое плечо, сжать в ладонях тонкие пальцы, прихватить губами прядь волос. Обернулся на книжный шкаф. Там, в верхнем ящике лежало свидетельство о расторжении брака, категорически утверждающее, что брачный союз между Щурком Андреем Михайловичем 1967 года рождения и Щурок Екатериной Васильевной 1969 года рождения прекратил свое существование восемнадцать месяцев назад. Еще раз взглянул на Катю.
- У тебя что ли щека припухла? - вдруг спросила она. - Ну, точно, припухла!
- Зуб сегодня лечил, - глухо отозвался Андрей, с каким-то отчаянием понимая, насколько не в тему сейчас "стоматологические" разговоры. - Десну нечаянно расцарапали.
- Бедный!.. Болит?
Встала, пошла навстречу. Правая рука чуть приподнята. Вот сейчас прикоснется, погладит по щеке!.. Он затаил дыхание, чувствуя, как сердце мощными толчками колотится о ребра... Жасминовый запах её духов, запах её ладони... Маленькая родинка между средним и указательным пальцем и...