Не нужно было говорить что он там хочет найти, потому что из-за Слезы они и оказались тут. Фиррис вернула взгляд на Матье и вспомнила что он им рассказал. Ангел Ночи стоял за исчезновением людей с побережья и заражением их паразитами. Значило ли это, что со скитальца кто-то вернулся уже зараженным и теперь действовал в интересах паразитов или врагов? И сколько их таких могло еще быть? Это могла быть внутренняя война ордена, в которой женщина самой себе показалась мелкой сошкой. Что она могла сделать, чтобы остановить это?
— Микель, — позвала она своего рыцаря, делая шаг в его сторону, — нужно остановить остальных.
— Остальные уже должны быть в столице и Сильве. Поздно останавливать, — бодрым голосом ответил Микель, чем вызвал раздражение Фиррис.
— Тогда нужно спешить! — воскликнула она, делая еще шаг к огромному трупу зверя.
— Да, согласен, — с невозмутимым видом отозвался сержант, потроша кота в поисках Слезы.
— Ты издеваешься надо мной? Паразиты на планете! Мы должны предупредить всех! Изолировать зоны, ввести карантин, проверки! — женщина начинала выходить из себя, видя беспечность ангела.
— Вообще-то, по просьбе магистра Сорнери чрезвычайное положение на планете отменяют, — поведал ей Микель, шаря во внутренностях убитого зверя.
Фиррис, услышав это, издала яростный стон и сжала кулаки.
— Вы с ума сошли?!
Десантник весь покрытый кровью и внутренностями зверя выпрямился во весь рост, держа между пальцев хрупкий кристалл.
— Доверься магистру, Фиррис. Во всех городах есть мои братья, а паразитам нужно время на размножение и это куда больше пары дней. Всё будет хорошо, — пообещал он.
Фиррис совсем не была уверена, что всё будет хорошо, но уверенность в словах Микеля подействовала на неё немного успокаивающе.
— К тому же, мы с тобой тоже летим в столицу, в Схолу Ангелорум, чтобы отдать твой бывший талисман брату-капитану Савелию, — Микель подошел к ней и ласково положил измазанную кровью убитых людей и зверя ладонь в керамитовой перчатке на её плечо.
Если бы это сделал любой другой десантник, она бы содрогнулась от ужаса, но у него это выходило естественно и мило, так что Фиррис инстинктивно подалась навстречу, обнимая его и измазываясь во всём этом сама.
Если он и испытал от этого неудобство или удивление, то вида не подал, и осторожно провёл кончиками пальцев по её спине, вызвав мурашки по всему телу.
— А потом мы задержимся там, чтобы помочь справиться с ситуацией, которая может возникнуть, — добавил он именно то, что она хотела услышать.
Почему этот ублюдок, выводя её из себя, потом становился таким потрясающе милым? Фиррис не могла заставить себя оторваться от него, пока ангел сам не отодвинул её ласково и не направился к всё еще массирующему виски Матье.
— Пока же подождём отделение брата Торазора, они скоро заберут нас отсюда, — пообещал он, сняв вопросы о том, как они отсюда выберутся, а заодно дав понять, что общался с членами ордена по воксу при выключенном внешнем динамике.
XXIX
На то, чтобы добраться до столицы Фрации и предметно переговорить со всеми задействованными в неудавшемся похищении кристалла со станции Тибия-Альфа, у Никара ушли почти сутки. Было бы быстрее, если бы он действовал один, но помощь Имперского Кулака ему была нужна в качестве отвлечения внимания посторонних, потому приходилось терпеть медлительность перемещений Левиафана по городу и его периодические комментарии, звучавшие, как какой-то заученный текст из тех книжек, что последователи Трупа-На-Троне любят цитировать перед тем, как умереть. Впрочем, внушительные размеры и необычность такой машины на улицах Амброзио всё же перекрывала недостатки, а сам Никар позаимствовал самую обыкновенную грузовую машину, коих на дорогах появилась уйма с отменой чрезвычайного положения, накинул поверх своего хамелеолина обычный плащ местного пошива, и выглядел за рулём как обычный водитель, прячущий глаза за широкими тёмными окулярами. Это было даже забавно первое время, но ощущение того, что его ограничивают, постепенно росло внутри Никара и он с каждым часом всё больше думал о том, чтобы отделаться от великана.
Проблема была еще и в том, что по-человечески он пообщался только с членом совета, Ларошем Аркани, и его подчинённым, профессором Моро, который организовывал перевозку груза с острова Элиза. Люди разумно пошли на контакт и первое, что удивило Никара, было тем, что Янтарь даже не спросил у них как именно и с кем они договаривались насчёт перевозки, ведь даже дураку было понятно, что кабинетные крысы плавать не умеют. Назвать после этого Ворона кем-то иным, кроме дилетанта, язык не поворачивался. Вторая удивительная вещь заключалась в том, что несмотря на пафосное заявление Тлена о "бдящих во тьме", во тьме криминала столицы никого из них не было, из чего нострамец сделал вывод о них, как о детишках в песочнице, которые понятия не имеют о том, что говорят. А еще стало ясно, что Ангелам Ночи безумно повезло, что Никар теперь был с ними и мог научить их правильному подходу.
Подход этот привёл его в подполье столицы, где водились самые скользкие и темные её личности, проворачивающие свои дела в тенях и уважающие силу, а никак не закон, который пытались установить Ангелы Ночи со своим ручным писцом. Один за другим мелкие сошки и посредники клялись в верности десантнику, сдавая своих коллег и старших, стоило только ему показать боевой нож с зазубринами или без особого напряжения разобраться с их охранниками. От таких разборок сразу вспоминались похожие случаи из прошлого, отчего накатывала ностальгия и хотелось снять с людей кожу максимально медленно, чтобы они и на деле узнали что такое настоящая причина для паники. И из-за того, что так было сейчас нельзя, Никар испытывал чудовищное разочарование и сожаление, как будто его кастрировали. Впрочем, все десантники были бесплодны, так что в сущности и были кастрированы, и эта пришедшая вовремя ангелу смерти мысль спасла не одного бедолагу от переломов, потому что "случайно" что-то сломать "не рассчитав силы" вроде бы было можно.
— Ты перегибаешь, — сообщил ему в вокс после очередного сеанса запугивания слышавший всё почтенный Гальярд.
— Брось, кузен, — ответил Никар, использовав термин "кузен", чтобы нарочно позлить Кулака, — я никогда не был столь благочестив, как сегодня.
Ворчание, которое донеслось в ответ, было словно музыка для ушей убийцы, и он рассмеялся, заводя мотор, потому что ехать нужно было к следующей жертве.
По пути пришло сообщение от ордена о том, что в городе уже могут быть захваченные паразитами люди, которых еще и направляет неизвестный Ангел Ночи. Новость была скверной, потому что Никар прекрасно помнил этих марионеток по скитальцу, но то, что их направлял Ангел Ночи, было куда интереснее. Потому почти сразу же Никар связался со своими ручными ребятами и потребовал у них найти приехавших в город "друзей", пока сам ехал к последнему, так называемому королю теней Амброзио, или просто полковнику снабжения Фрацису Жобену, чтобы замкнуть на себе круг криминальных авторитетов города.
— Я тебя не понимаю, — проворчал снова Гальярд, шагая по параллельной улице чуть позади неспешно едущего грузовика Никара.
— Что именно тебе непонятно, братик? — поинтересовался Никар, гадая, успеет он перехватить цель по пути со службы или придётся вламываться в его апартаменты.
— Ты сохранил преступникам жизни и даже не подумал сдать их властям, хотя их деятельность целиком противозаконна, — проговорил дредноут, при чём чувствовалось, что ему тяжело об этом говорить, а возможно даже и неприятно. — Вместо очищения столицы от преступности ты делаешь всё, чтобы её возглавить. Разве это путь Ангелов Ночи?
Вопрос был из той смысловой категории, как и спросить "зачем дышать?", но Никар задумался. Действительно, тот ли это путь, который предрекал Тлен? Такой ход действий, каким пользовался сейчас Никар, был не привычкой, а эффективным методом управления людьми, подтверждённым множество раз за множество лет, если не тысячелетий. Если углубиться в размышления, то можно было дойти до так называемой Ереси Хоруса, когда многие подчинились именно силе Воителя, но это не помогло бы ответить так, как наверняка хотел Гальярд, потому нострамец выудил из памяти самый свежий и приятный уху аргумент, который бы дредноут понял.