Мика не знала, что ответить. «Ты же не знаешь, что чувствует лошадь», — возразила было она, но Джиллиан вцепилась ей в плечи побелевшими пальцами. «А ты знаешь, что он сейчас чувствует?»
Нервы у обеих начали сдавать к концу третьего часа. Приехавшая медсестра ввела вторую дозу препарата. Вскоре сердце Дэвида перестало биться.
...Утром следующего дня Мика застала Джилли в комнате брата. Джилли, заплаканная и измученная, лежала на кровати Дэвида, зарывшись в его вещи. Мика присела визголовье:
— Очень великодушно со стороны Саймона взять на себя организацию похорон... —Она вздохнула и продолжила, погладив подругу по волосам. —Лина звонила... Ты не хочешь с ней поговорить?
Приглушённый стон был ей ответом. Нет, Джиллиан не хотела разговаривать с Линой. «Эта сука», — иначе о жене Дэвида она не отзывалась, сколько Мика её помнила. Потом, о чём-то поразмыслив, Джилли медленно поднялась с кровати.
—Ты что-нибудь ела? Ты хоть поспала?
Что-то блестящее выскользнуло из-под груды одежды — видимо, выпало из кармана. Мика наклонилась и подняла с пола браслет. Среди нанизанных на тонкое серебряное кольцо хрустальных бусин со сверкающими гранями, которые чередовались с шармами в виде ключиков, сердечек, листков клевера и прочих немудрящих символов удачи, выделялась одна подвеска — парящий на ярко-синем фоне золотой орёл, распахнувший крылья над ломаной линией остроугольных горных вершин.
Мика заколебалась, внимательно всмотрелась в лицо Джилли. Хотела спросить что-то, но решила, что не время. Протянула безделушку подруге. Лицо той исказила гримаса, она вздохнула так, словно подавила всхлип, потом упрямо тряхнула головой.
— Знаешь, что я сделаю? — неожиданно спросила Джиллиан, примеривая браслет. —Отдам этот дом Лине. Пусть живёт со всеми призраками.
Глава 6
«Я хочу, чтобы ты подумал», — это было последнее, что вдогонку услышал Валеран, захлопывая дверь автомобиля. Махнул рукой старику, выскочившему за ним на улицу и сейчас растерянно стоящему на ступенях. Подумал, что забудет о сегодняшнем разговоре через пару дней, а там — вернётся домой в конце января, обязательно расскажет Маргарет о странном предложении, они посмеются вместе, и мир устаканится. В этом его мире было всё, что давало ему пару минут счастья в год: женщина, дом, холодные сосновые леса, шоссе без ограничения скорости.
Как он ранее мог любить Оресту? Это не его город, он сюда теперь приезжает только по делам. И сегодня было ещё одно дело, которое надо закончить. Банк Котнора выступал спонсором конно-спортивных соревнований на западе от города, и Стюарт, как директор по связям с общественностью, находил странное удовольствие в посещениях такого рода мероприятий и в общении с прессой и организаторами. Дед в своё время пытался уговорить Валерана занять его место во главе совета директоров «МакВитерс Майнинг», но беспокойный внук неожиданно принял предложение своего близкого приятеля и по совместительству управляющего банка и занял должность, которая у старого МакВитерса вызывала только недоумение.
— Ну, если тебе это нравится, — только и пробормотал он, ошарашенный таким поворотом событий.
— Мне нравилось убивать, — посмеиваясь, ответил Валеран, — но война закончилась, и я предпочел бы вообще ничего не делать.
Вообще ничего не делать оказалось так же скучно, как и делать что-то. Но жизнь в Котноре с его небольшими городками и преимущественно шахтерским населением позволяла сохранять баланс и не скатываться ни в полное безделье, ни в чересчур активную деятельность. Три-четыре часа в офисе, потом долгий ланч, потом — «по делам», и после двух Валерана уже невозможно было застать на работе.
Сейчас, поднявшись на спонсорскую трибуну, он столкнулся с немолодой женщиной с выбеленными волосами и высоко выбритым, как у средневековых мадонн, лбом. Ковбойскую шляпу она сдвинула на затылок — впрочем, и без шляпы род её увлечений был очевиден. Увидев её, Стюарт понял, что узнан и уловлен — как минимум, на ближайшие полчаса. Подозрения незамедлительно подтвердились: мадам Николь тут же вцепилась в его рукав и принялась энергично рассказывать, как они, организаторы соревнований, благодарны команде Котнор Банка за финансовую и дружескую поддержку. Вставить хотя бы слово в экспрессивный монолог не представлялось возможным, и Валеран принимал её излияния всё с той же сдержанной, сердечной и слегка ироничной улыбкой, с какой ещё несколько часов назад выслушивал Киссинджера. Понятно, что его ничуть не волновало, как много значат для спортсменов соревнования в конце сезона (пусть это и последний шанс для них заявить о себе в этом году), но — noblesse oblige. Через несколько минут поток благодарностей пошёл на спад, и Стюарт тут же перевёл разговор в другое русло, заметив, что в этом году им всем повезло с погодой. В самом деле, конец октября выдался нетипично тёплым — не иначе, в Оресте загостилось бабье лето.
Мадам Николь охотно подхватила новую тему, и Валеран уже опасался, что теперь ещё минут сорок придётся выслушивать очередные сентенции, но она быстро пересела на любимого конька. «А мистер Стюарт ездит верхом?» Мистер Стюарт вежливо заметил, что брал уроки верховой езды в юности, но сейчас уже ничего не помнит.
«Это пустяки! — воскликнула мадам Николь, — это как езда на велосипеде — разучиться невозможно. Но вам нужно посмотреть лошадей, которых Ассоциация выставила на продажу. Может быть, вам приглянется какой-нибудь коник!»
Она увлекла его с трибуны в своеобразное спортивное закулисье, где на огромном поле под навесами уминали свой скромный ланч участники соревнования, а чуть поодаль в электропастухах паслись четвероногие спортсмены. В одном из загонов бегал молодняк — к ним-то и привела Валерана болтливая мадам.
Пара молодых жеребчиков-двухлеток тут же направились к ограде — любопытствуя, кто пришёл, чего надо и чем угостят.
Неподалеку долговязый парень за столиком отмечал участников соревнования. Вежливо слушая болтовню мадам Николь и поглаживая бархатные лошадиные морды, Валеран то и дело посматривал на прибывающих спортсменов. В какой-то момент, обернувшись, он увидел молодую женщину, стоявшую к нему спиной и протягивающую волонтёру регистрационную карточку. Невысокая, подтянутая, одетая в ковбойскую синюю рубаху и джинсы, с длинными русыми волосами... «Русалочьими» — как он всегда называл такие. Волосы девушки были короче и на пару тонов темнее тех, памятных ему против воли, концы их чуточку завивались, а в густой копне светились десятки платиновых мелированных нитей.
Иногда — очень редко — Стюарт встречал таких девушек. В каждом из этих случаев он пользовался всеми доступными способами, чтобы очаровать, соблазнить, уговорить. В конечном итоге, ни одна не сказала «нет», и Валеран никогда после не задумывался, что приводило их в его постель: стюартовская харизма, его всё ещё знаменитая фамилия или деньги. Как и не вспоминал потом имён случайных партнёрш, потому что всё, что он хотел — это воссоздать на ночь хрупкое волшебство, где с ним будет не очередная незнакомка, плетущая сети из длинных волос, а его крошич, его альфа-кобылёнок с острыми коленками, его русалочка-утопленница с губками, сладкими от земляники и мороженого, которыми она так часто лакомилась в то их короткое лето вместе. В эти ночи ему так хотелось верить, что это она, давно потерянная девочка, обхватывает его ногами и выгибается навстречу его телу.
И в этот раз Валеран уже был готов окликнуть женщину, спросить её, в каком классе она выступает, на какой лошади едет, непринужденно попросить номер телефона, позвонить сегодня же вечером. Вот прямо сейчас, пока парень за столиком пытается найти её данные, пока она нетерпеливо постукивает ножкой... Стюарт скользнул взглядом по гибкой спине и упругой попке, молясь, чтобы женщина, когда обернётся, оказалась хотя бы хорошенькой.