— Господа, но если вы решите скандалить здесь, можете сбавить тон? Я страшно хочу спать. Всё-так ночь была... — тут Джилли не выдержала и посмотрела Маргарет прямо в глаза, — тяжёлая для девушки моей конституции.
И закусила губу, чтобы не расхохотаться.
Любой другой увидел бы в таком поведении осознанную жестокость, Валеран же знал, что это у неё — реакция на сильный стресс. Никаких слёз, никакой драмы: получила выброс адреналина в кровь, внутренне собралась и берёт ситуацию под контроль. А Маргарет законно решила, что над ней издеваются. Ну, и не без этого, конечно. Но вот вскрикивать от возмущения, ударять его в грудь, подскакивать к Джиллиан, хватать её за локоть и кричать, что сейчас эту шлюшку выставят из номера в чём мать родила, если она не уберется сама по доброй воле, — это Маргарет погорячилась. Валеран, не ожидавший столь сильного удара, на мгновение потерял равновесие, но едва успел двинуться, чтобы вмешаться , как Джиллиан схватила женщину за запястье и шагнула к ней вплотную, лицом к лицу. Маргарет этого было достаточно, чтобы разглядеть наконец, что перед ней не маленькая запуганная девочка, а взрослая и уверенная в себе женщина, которая сейчас, прищурившись, растягивая каждое слово, хриплым, низким голосом говорит, глядя ей прямо в глаза:
— Если вы ещё раз посмеете ко мне притронуться, ваша челюсть окажется у вас в мозгах. Поэтому вы сейчас — тихо, сами — разбираетесь с вашим Ларри, а я иду спать. В противном случае советую помнить: я работаю с животными весом в полтонны. Вы, моя шёлковая радость, проблемой не будете.
Валеран вклинился между женщинами, чтобы предотвратить кошачью драку, снова положил руки на плечи Маргарет и повторил твёрдо:
— Маргарет, нам надо поговорить. Выйдем.
Ему было её жалко, очень жалко. Он никогда не рассказывал Маргарет о Джиллиан, и сейчас она не может понять, почему Стюарт делает такой странный выбор. Потом Валеран ей всё объяснит, если Маргарет захочет его выслушать. Пока — развести обеих в разные стороны, потому что «челюсть вбить в мозги» — это не пустая угроза. Нос, во всяком случае, сломать Джиллиан может, рука у нее тяжёлая, а с Маргарет и так уже хватит потрясений на сегодня.
— Ларри, — пробормотала Маргарет, прикасаясь к его лицу, — ты меня любишь? Если хоть немного любишь, уйти должна вот эта...
— Она останется, — сухо ответил Стюарт.
...Когда за Маргарет хлопнула входная дверь, Валеран ещё несколько секунд стоял неподвижно в центре гостиной. Щека от пощёчины горела. С Маргарет, очевидно, всё кончено. И... с Джиллиан? Вот так, не успев начаться?
Собравшись с духом, он вернулся в спальню. Джиллиан сидела на кровати, ссутулившись и обхватив себя руками. Ничего не сказала, ничего не спросила, только посмотрела пристально.
— Мне очень жаль, солнечный дождик. Я не знал, что она приедет повидать меня.
— Ты женат?
— Нет, родная, но мы были вместе... долго... очень долго... И я не думаю, что я с ней когда-нибудь ещё увижусь.
— Ты ей часто изменял?
Несколько раз... Он рассказал Джилли, что это были за несколько раз. Она слушала молча, потом хитро и нехорошо улыбнулась.
— Девушки, похожие на меня? Хочешь сказать, что я — такая стандартная?
— У меня заняло какое-то время, чтобы понять... чего мне не хватало... Вот этого... — лёгкий кивок в её сторону, — ... тебя не хватало.
Слова не шли. Джиллиан избегала его взгляда, что-то обдумывала, что-то для себя решала.
— ...Девочки, которая пожаловалась полицейскому, что мы предлагаем ей конфеты и покататься на машине, а она нас первый раз в жизни видит — не хватало.
— А не надо было меня пугать. Сами виноваты — зачем нужно было щипать в самый страшный момент?
— А не надо было тащиться за нами — сказали же, что идём на фильм ужасов.
Ей прямо сказали, что парни идут на страшное кино. Нет же, прицепилась, как обычно. И уже в кинотеатре, в самый жуткий момент, когда музыка, лившаяся из громкоговорителей, не оставляла сомнений в том, что сейчас на главного героя выскочит какая-то тварь, Ларри, сидевший прямо за девочкой, нагнулся вперёд и довольно сильно сжал Джиллиан под рёбрами кончиками пальцев. Девчонка вскочила и заорала от испуга так, что Валерану показалось, что у него сейчас лопнут барабанные перепонки. По рядам кинотеатра пошла лавина ужаса. Люди вскочили с мест, некоторые тоже закричали. Проектор тут же погас, кто-то быстрёхонько включил в зале свет. Бледные и перепуганные зрители вглядывались друг в друга, пытаясь понять, с кого всё началось. Троица парней была в восторге, Джиллиан — в гневе. Тогда-то она и заявила полицейскому, вбежавшему в зал кинотеатра на шум, что видит ребят первый раз в жизни и что они к ней «пристают». Это была его первая ночь в полицейском участке вместе с Саймоном и Дэвидом, где они торжественно поклялись напускать ей пауков в комнату по освобождении... Разгневанное лицо Майкла на следующее утро...
Напряжение между ними пошло на убыль.
— И девчонки, которая спряталась в грузовике брата и выскочила на меня, как чёртик из табакерки, на заставе — тоже не хватало. И вот этого ...«Животное в полтонны... вы проблемой не будете»...
Джиллиан слабо улыбнулась.
— Ты обещал мне круассаны.
Он и сам был рад немного пройтись по свежему воздуху. Минут двадцать ни о чём не думать. Выбрать её любимые сладости. Вернуться в номер с мыслью, что тучи развеялись и что о сегодняшнем утре он быстро забудет. Увидеть пустую постель, не найти её вещей. Сесть на разобранную кровать. Подумать. Её нет. Она ушла. Опять... Грязно и от души выругаться. Вздрогнуть, когда дверь в ванную за его спиной распахнётся, и Джиллиан одним прыжком окажется рядом, потому что она никогда толком не вытирается после душа, быстро замерзает и забраться под одеяло в такой момент — самое её любимое дело. Выслушать, что вещи она убрала в шкаф, на случай если кто-то ещё из его подруг придёт, что он сломал ей молнию на платье вчера, и что она воспользовалась его гелем для душа и пахнет теперь как мальчишка. Всю эту чушь — выслушать с улыбкой от уха и до уха и только после этого выпалить в ответ:
— Я купил тебе круассаны...
Глава 17
Досье на Валерана Стюарта было готово. Влетело оно Барросе в сто тысяч. Лаккара нанял лучшего частного сыщика, а в некоторых случаях и сам летал в Котнор, чтобы перепроверить нужную информацию. Перед тем, как передать досье Тому, Альберт засиделся на работе допоздна — перечитывал документы и свидетельства. Он пытался составить портрет человека, которым так заинтересовался сенатор, но чем больше обдумывал полученную информацию, тем больше усиливалось ощущение, что какую-то очень важную часть они упустили. Уж больно всё выглядело идеальным: ни попыток уйти от налогов, ни приводов в полицейский участок — даже по молодости, — ни скандалов, связанных с женским полом. Даже штрафов за превышение скорости или незаконную парковку — и тех не было. Альберт усмехнулся: простому смертному и в заграничном паспорте так могли отказать. Нет штрафов за нарушение правил дорожного движения — и человека вроде как нет. ...Так, что там дальше? После смерти отца перебрался к Патрику МакВиторсу, который в память о дочери принял его как родного внука, а после и вовсе завещал Стюарту практически всё, чем владел.
Здоровье хорошее, никакими хроническими заболеваниями не страдает. Набор зафиксированных «болячек»: простуды, однажды вывихнул лодыжку в гололёд, небольшие проблемы с позвоночником. Мостовидный протез на два зуба в нижней челюсти. В последние годы стало ухудшаться зрение, носит линзы.
Учился мажор «на отлично», несмотря на то, что учился во время войны. Служба контрактников-северян состояла из боевых командировок длиной в несколько месяцев, после которых следовал перерыв на один-два сезона. Их-то Стюарт и использовал для продолжения учёбы. Никаких серьёзных ранений — повезло. Первые годы после войны он продолжал жить у МакВиторса, практически ничем не занимаясь. Потом устроился на работу в банке. Никаких служебных нареканий. Женщины — конечно, были, но услугами проституток никогда и ни при каких обстоятельствах не пользовался. Меценат. На его деньги построили реабилитационный центр для детей с ограниченными возможностями. Тут Альберт поморщился, вспомнив, что на каждые пятьдесят тысяч, потраченных на благотворительные цели, Стюарт получил двадцать пять тысяч налоговым кредитом. Обычная практика снижения подоходного налога для богатеев в этой стране.