При этих словах Балджер польщённо ухмыльнулся.
Альберт продолжил:
— Так когда вы Лео видели в последний раз?
— Вы из полиции?
— Нет, я — друг Лео.
— Тогда я тем более не собираюсь с вами разговаривать.
— Только потому, что я — аппийец?
— Всё верно. Ребята вроде вас убили моего внука.
— Возможно, я его и убил. Нечего было вашему внуку делать на моей земле. — Фраза эта вырвалась у Альберта случайно, он тут же раскаялся. Это было слишком жестоко с его стороны, да и делу только мешало. Но вместо того, чтобы с ругательствами захлопнуть перед ним дверь, старик вздрогнул, фыркнул, как рассерженный пёс, и сделал шаг назад.
— А ну, заходите. Поговорим.
Альберт вошёл в небольшой коридор, неуклюже потоптался в тесной прихожей, ожидая, пока старик закроет дверь на замок, потом пропустил своего не очень радушного хозяина вперёд. Балджер провёл его в комнату, которая служила одновременно и кухней, и столовой. Обстановка была скромная, почти нищенская, но вокруг царила чистота. Балджер не опустился, следил и за собой, и за своим жилищем.
Фред предложил Альберту кофе — типичный орестовский жест гостеприимства, — и тот не захотел обижать старика отказом.
— Только если вы собирались заварить его и для себя.
— Сколько вам лет?
Альберт ответил. Балджер тяжело вздохнул и покачал головой:
— Мальчишки, мать вашу. Семнадцать лет назад вы были мальчишкой, и мой внук был мальчишкой...
— Фред, я погорячился...
— Да бросьте вы. Вы ненавидите нас так же, как и мы — вас. А что, Аппайям будет лучше вне Федерации? Ну, получите вы эту вашу независимость — что вы с ней делать будете? Федерация обеспечивает... законность, если хотите. Порядок. Образование, медицина, социальные программы — полагаете, всё это свалится на вас, как манна небесная, когда получите земли в полное распоряжение? Восемьдесят процентов населения провинции живёт на дотации государства. На что все они будут жить, если ваша мечта о независимых Аппайях станет реальностью? Я могу сказать вам, на что будут жить боссы многочисленных аппийских кланов, но вы ведь к ним не принадлежите? Я вас узнал, кстати, я видел ваши видео... — Балджер посмотрел на Альберта в упор. — Слабо, очень слабо, если хотите знать мнение профессионального журналиста. Но... вас, как принято сегодня говорить, «раскрутили». Нагнали волну, создали драму. Зачем вам это надо? Вы мне кажетесь порядочным человеком. И тем не менее, с вашей лёгкой руки сегодня на улицах Оресты протестующие хотят «справедливости» для Аппай. Они не понимают одной простой вещи: справедливости не существует, если кому-то, власть имущему, эта справедливость не выгодна. Вы — кому-то выгодны.
Лаккара провёл рукой по волосам, пытаясь погасить раздражение.
— Послушайте, Фред, при всем уважении... Мне не нужны ваши лекции, мне нужна информация о Лео Дробински.
Балджер отсыпал растворимый кофе в чашки, залил кипятком.
— Я пересёкся с ним на офисной кухне, спросил, как его дела. Потом ушёл. Последнее, что слышал: кажется, он разговаривал по телефону. Всё. Вы довольны? Вам кофе с молоком?
— ...И три ложки сахара.
— Сластена вы. Ну, что уставились на мой сервант, там нет ничего интересного. С чего вы взяли, что Дробински убили?
Альберт объяснил. В очередной раз. Балджер внимательно слушал его, выкладывая дешёвые печенья в вазочку. Потом поставил ее вместе с чашкой кофе перед гостем. Уселся напротив и громко, не заморачиваясь правилами хорошего тона, отхлебнул из своей.
— И вы не знаете, кому это могло быть выгодно? Если допустить, что вы правы... Я так думаю, вы ищете не там.
— А где я должен искать?
— Вы должны вернуться в Катамарку. Нет, я не прошу вас садиться на самолёт и лететь туда первым рейсом. Я имею в виду, визуально вернуться. Вы знаете этот регион?
Очень приблизительно. Выглядит, как и большая часть провинции — горы, горы, горы, куда ни кинь взгляд.
— Ага. С одним небольшим отличием. Катамарское плато, приятель. Девятьсот с лишним метров над уровнем моря. Приграничный район.
— Понимаю, — ответил Альберт. — Это контроль над воздушным пространством Аппай.
— Ничего вы не понимаете! Пару месяцев назад стали известны планы установки там радиолокационной системы, уже подписаны контракты! И если бы я спросил себя, кому была выгодна смерть Лео, с этого бы я и начал.
— Вы уверены? Откуда у вас такая информация?
Создание такого объекта как радиолокационная система должно было получить специальное разрешение от Комитета Вооруженных Сил при Сенате, а значит, новость не могла пройти мимо Барросы. Но Альберт был уверен, что его шеф ничего об этом не знал.
Балджер тут же отметил его реакцию:
— Вы выглядите удивлённым.
— Я не понимаю, как они с этим проектом обошли Сенат.
— Правильный вопрос. Когда найдёте на него ответ, вам будет легче найти виновных в смерти Дробински. Если, конечно, сами доживёте до этого момента. — Фред прищурил глаза и уставил палец в собеседника. — Да-да, удивляюсь, как вы до сих пор живы.... Пейте ваш кофе, остынет же. Вдруг он будет последним в вашей жизни? Выйдете из моей скромной обители, будете переходить дорогу, и вас грузовик переедет...
— Не дождётесь. Я на машине, — Альберт не поддался на провокацию.
Фред хмыкнул.
— Тогда я был бы осторожным на шоссе. Лаккара, вы сделали то, что эти люди пытались предотвратить. Скандал по Катамарке набирает обороты, это может поставить под угрозу проект. Ума не приложу, как вам это удалось...
— Они не ожидали, что Лео успеет передать моему человеку фотографии.
— Короче, вы — почти мертвец. Они просто выбирают подходящий момент.
— Вы не ответили. Откуда вы знаете о системе?
— Что-то вы даже не прикоснулись к кофе. — Балджер интриговал и откровенно наслаждался этим. — Брезгуете стариковской посудой? Или не то, что вы обычно пьёте?
— Пил и хуже. — Лаккара сделал над собой усилие и под насмешливым взглядом Балджера всё же отпил из чашки. — Так что же?
— Рассказать вам историю? Вы уж простите, живу один, развлекать байками некого, а тут — я вам помог, может, и вы уважите старика вниманием. Так вот, лет восемнадцать назад столкнулся я в коридорах Здания Правительства с тогдашним госсекретарем, младшим из Стюартов. Можно, конечно, говорить о том, что брат протащил брата, но надо признать, что без Эдварда Пол сдулся бы за полгода. Они — вдвоём — были сила. Правили вместе. И ушли — вместе. Но это — детали. А вот наш разговор... Короче, задаю я Эдварду вопрос: «А как же право Аппай на самоопределение? Они ведь определись, хотят вон из нашей Федерации». Он мне вполне охотно ответил. Сказал, что действия Аппай угрожают государственной безопасности Федерации. А я ему: «Вы же юрист, вы не можете пожертвовать Конституцией ради государственной безопасности». Он смотрит на меня. Пожимает плечами. Я понимаю, что разговор окончен. Он отходит от меня на несколько шагов, потом поворачивается и с дружелюбной улыбкой говорит: «Увидите, как я это сделаю...»
Надо же, вполне приятельская беседа. Альберт намёк понял. Перед ним был человек, который мог поговорить по душам с тем, кто держал государство при себе, как комнатную собачку. Вопрос о доступе к информации отпал сам собой. Дробински в этот момент показался Лаккаре мальчишкой-практикантом.
Балджер продолжил:
— Десять лет назад война Федерацией была проиграна. Уэллс силы не рассчитал, не ожидал, что Республика Сола вмешается в конфликт и начнет снабжать вашу Освободительную Армию новейшим оружием. Надо отдать им должное, Сола долго выжидала, не решалась поставить вооружение на Аппайи, но семь лет ваш народец не сдавался и в Сола решили, что вы — вполне выгодное вложение. Вы им и были. Это знают все, кто хочет соображать мозгами, а не задним проходом, в котором они держат свою северную гордость. Если бы Коппс не приполз к вашему тогдашнему провинциальному премьеру — Далтоно, я правильно помню? — на своём жирном брюхе, вы бы вскоре вошли в Оресту. Что вы на меня так уставились, Лаккара? Левантиды были единственной провинцией, которая могла оказывать поддержку армии, и эту войну Левантиды проигрывали. Взяли бы Оресту — была бы победа. Ваша победа. Но вас остановили ваши же боссы. Вы откуда получали оружие? От Республики Сола. А что за оружие? Их новейшие разработки — дроны, дружище, высокотехничные огнемётные дроны, которые позволили вам снизить процент потерь и уничтожать федералов в последние месяцы войны так же легко, как заливать раскалённым свинцом муравьёв в муравейнике. А теперь вспомните Катамарку ещё раз...