— Давай не будем покупать дом?
— Джилли, не люблю я отцовский особняк. Слишком много с ним у меня воспоминаний... Не перебираться же в отель?
— Я не про то. Давай купим где-нибудь к западу от Оресты большую ферму? Ты мне обещал собаку... И Мышонку друга... Друзей... голов шесть...
— Чего «голов шесть» ? — не понял Валеран. На секунду ему показалось, что жена бредит.
— У нас будут лошади, мы их будем разводить... и ещё будут коты-мышеловы, с семью пальцами на передних лапах. И немецкая овчарка...
Точно бредит. Хотя в эти минуты её лицо разгладилось, Джиллиан заулыбалась, крутя пуговицу на стюартовской рубашке и думая о чём-то своём.
— Любая ферма будет в двух-трёх часах езды от Оресты. Как я буду ездить на работу?
— А тебе надо будет ездить на работу? Мы могли бы жить с фермерского хозяйства, разводить лошадей. Это отличный бизнес...
— Какой, к чёрту, отличный бизнес?
Он, Валеран Стюарт, в грязных джинсах, толкающий тележку с навозом, в то время как она пишет свои книги? Да с ума Джилли сошла, что ли?
— Ну, и барашков тоже можем разводить. На мясо... Вот послушай...
Пора было положить конец этому полёту фантазии. Представить себя с окровавленным ножом в руке, разделывающим тушку барана, Стюарт не мог.
— Джилли... Грег Киссинджер предложил мне возглавить партию перед следующими выборами, и я согласился. Мы остаёмся в Оресте. Я буду участвовать в предвыборной гонке и — если всё пойдёт, как планируется.... Ты станешь первой леди.
Ожидания, что Джиллиан взвизгнет от восторга, обхватит его руками за шею, прижмётся, и можно будет опрокинуть её на кровать, чтобы отпраздновать его грядущие победы долгими ласками, оказались напрасными. В глубине зелёных глаз сначала погас тёплый отсвет недавних надежд. Потом... Стюарту показалось, что он видит перед собой Дэвида — при последней встрече друг смотрел на Валерана так же. Со смесью гнева, страха и разочарования.
Стюарт попытался исправить ситуацию:
— Тихо, милая, — заметил с улыбкой. — Всё у нас получится, вот увидишь. Джилли, послушай, Пол и мой отец выбрали свой путь не потому, что ими двигали амбиции, честолюбие или жадность. У них была своя точка зрения, понимаешь? Они знали, что могут сделать нашу страну лучше. И я сейчас это знаю. Я хочу перемен. Я знаю, какие перемены нужны. Я смогу их провести. И я борюсь не за власть. Я борюсь за новую... идею... — Валеран замешкался, подыскивая подходящее слово, — нет, даже не за идею — за возможность. За новую возможность для целой страны выйти из тупика. Джилли, пойми меня — я не тешу своё эго. Я берусь за тяжёлую, но очень нужную для многих работу.
Джиллиан устало покачала головой.
— Это не та жизнь, которую мы планировали. Дом, две карьеры...
— На какое-то время придётся отложить идею о двух карьерах. Ты же знаешь правила игры. Ты — дочь политика, жена политика. У тебя это в крови, порода — лучше не придумать.
— Декоративная порода, ты хочешь сказать? О господи! Неужели нам ещё не достаточно?
Джиллиан обхватила ладонями лицо:
— Валеран, они убьют тебя. Я не смогу жить, если тебя убьют.
Он попытался отшутиться:
— Значит, нас убьют вместе.
Шутка вышла очень неудачной. Джилли раскрыла рот, словно он ударил её под дых, и у неё перехватило дыхание, после чего хрипло выдавила:
— Как Пола и Элеонор?
— Да. Как Пола и Элеонор.
— Ты самоубийца, ты — просто чёртов самоубийца! — Джиллиан сильно ударила мужа в грудь. Вырвалась из его рук, бросилась на кровать, зарылась в подушки и громко, беспомощно, яростно разрыдалась.
Он уже дал слово. Джилли придётся с этим смириться. В конечном итоге, она займёт своё место рядом с Валераном, просто ей надо свыкнуться с новым положением. В своём выборе он не сомневался, он женился на Уэллс. Джиллиан изменится, станет такой, как Оливия или Элеонор, ей просто нужно дать время.
— Давай поговорим, когда ты успокоишься, — сказал он молоденькой жене. Подхватив пиджак, вышел из спальни и тихо прикрыл за собой дверь. В конце коридора светилось огромное арочное окно — на его подоконнике Стюарт любил сидеть, когда был мальчишкой. Сейчас он подошёл и просто прижался лбом к холодному стеклу. Постоял немного с закрытыми глазами, потом решился. Покрутил рычажок, открывая окно, — и глубоко вдохнул ещё холодный воздух. Яркое солнце и сильный ветер, и мечущиеся, сдуваемые с крыши домов снежинки, и... что-то ещё. Стюарт улыбнулся с лёгким сердцем, широко, как пацан, услышав знакомую трель. Малиновка!
Шла весна...
Глава 24
В два часа пополудни по оживлённой улице Лесбриджа — небольшого городка между Пембруком и Орестой — шёл, прихрамывая, пожилой человек с тросточкой. Погружённый в свои мысли, он не спускал глаз с носков начищенных ботинок и не замечал двигавшийся за ним автомобиль, пока какой-то автомобилист, потеряв терпение, не засигналил медлительному водиле. Человек вздрогнул и обернулся.
Автомобиль без номеров прижался к обочине прямо перед пешеходом. Боковое стекло опустилось.
— Такси подано. — Лицо светловолосого водителя исказила глумливая гримаса. — Самому инспектору Мартину пешком по жаре — не комильфо, верно, ребята? — Блондин бросил взгляд в зеркало заднего вида и снова осклабился. Сиденье за его спиной практически целиком занимали два угрюмых звероподобных здоровяка. — Ну что, приятель, садись в машину, разговор есть.
Мартин резко отпрянул назад. Проходившая мимо мамаша, толкавшая перед собой детскую коляску, приглушённо ойкнула. Тайлер, устремляясь к торговой галерее под названием «Базар Святого Лаврентия», крикнул ей:
— Звоните в полицию, срочно!
Его выследили. Но как?
Пристрелить его среди бела дня они не решатся. Слишком много свидетелей. Мартин услышал, как за спиной хлопнули двери автомобиля, и перешёл на бег, расталкивая прохожих.
Выходившие из торговой галереи придержали перед ним тяжёлые двери. Тайлер вбежал в помещение. В толпе легче потеряться, запутать преследователей, а потом улизнуть через один из многочисленных выходов.
Маленькие магазины по бокам показались Мартину слишком очевидным укрытием, и он рванул в центр галереи, к мясному отделу, который оказался ближе всего. Что-то задержало его преследователей — возможно, толпа на выходе, — но пары секунд Мартину оказалось достаточно, чтобы перевалиться через витрину с кассой и забиться в угол, показывая ошалевшему продавцу значок полицейского и одновременно прикладывая указательный палец к губам.
Перепуганный продавец кивнул и склонился над полками с вырезкой, делая вид, что перекладывает куски. Мартин напряженно вслушивался, но за людским гулом не мог различить шагов своих преследователей. Одно знал наверняка: они где-то поблизости.
К прилавку подошёл покупатель, попросил взвесить кусок корейки. Мартин заметил, что руки продавца, положившие мясо на электронные весы, заметно дрожали. Нехорошо. Главное, чтобы этого больше никто не заметил.
Продавец принял деньги и щёлкнул замком кассы. Раскладывая монеты по отделениям, он старательно отводил глаза от скорчившегося под прилавком Мартина. Тайлер же, напротив, смотрел на него неотрывно, стараясь по реакции определить, что происходит в торговом зале. Продавец толкнул обратно ящик кассы — и замер, уставившись куда-то влево. Провёл кого-то взглядом, потом неловко, деревянно дёрнул головой и наконец-то взглянул на Мартина.
— Трое парней — два здоровяка и тощий?
Мартин кивнул.
— Они ушли, сэр. Через левый выход, на Болтон-стрит.
Тайлер незамедлительно выбрался из своего укрытия. Продавец жестом указал, в какую сторону побежали преследователи, и Мартин рванул в противоположном направлении. План созрел мгновенно: добраться до доков, там яхта у приятеля, потом махнуть на другой берег. Бежать, бежать из города. Они и здесь его нашли.
Мартин выскочил на улицу, покачнулся, ослеплённый ярким солнцем, но тут же восстановил равновесие и бросился через дорогу к широкой лестнице, которая, в свою очередь, вела к бульвару. Вытащил мобильник, на ходу стал набирать номер. Волчий инстинкт заставил его обернуться. Преследовавшие его братки быстром шагом шли по улице и поминутно оглядывались. Подними кто из них сейчас глаза на лестницу, его сразу же заметят. Он неуклюже перепрыгнул через перила, зашипел от боли — вес пришёлся на больную ногу — и, прихрамывая, зашёл за широкий старый дуб.