Прежде чем юную княжну нашего Мира, объявят вошедшей в возраст невесты, она должна год провести в Школе. У этой Школы нет названия, и расположена она так, что в это время никому из близких хода в неё не будет. Это только твой экзамен, среди чужих гораздо легче себя проявить, и в хорошем, и в плохом. И еще, именно там после надлежащего обучения девочки из разных Миров будут тянуть из котла Судьбы, нет, не жребий. А Подарок Судьбы. Что-то, что окончательно определит их жизнь. Пусть мы и дружим с Богами. Но Бог Времени и Богиня Судьбы всегда управляют временем твоей жизни, в любом из Миров, и с ними не поспоришь. Именно так может узнать о выборе Судьбы будущая Королева Миров, Призванная, но такого не было давно. Сами там видно как-то справлялись. А полученные нами в Школе знания о других Мирах, их укладе жизни и еще о многом другом, становились своего рода приданным будущему мужу. Что может быть ценнее?
Однако это случилось. Все еще не могу поверить и, что греха таить, и смириться с этим, ведь это значит я никогда не увижу ни свой дом, ни близких. Я растерянно смотрю на нашу Директрису. Она, обычно такая спокойная и недоступная в этом своем непоколебимом спокойствии, растеряна чуть ли не больше моего. И я с ней полностью согласна. Я тоже считаю, что из всех девочек, моих подружек по Школе, я наименее подходящая кандидатура на роль Мировой Госпожи. Хотя талант Видящей во мне разглядела именно она. и она же со мной занималась, объясняя, как его развить, и уча им пользоваться.
Может всё-таки там, наверху, Боги ошиблись?!
Есть такая пословица, Мир женщины — Дом, Дом мужчины — Мир. Отныне я буду в ответе за Миры, как их Хранительница. Но вот свой, мне придется позабыть, чтобы соблюдать Мировое равенство и не вмешиваться в то, как видят его дальнейшее развитие Боги.
Я не просто не рада произошедшему, я в ужасе. Но Богиня Судьба сделала свой выбор и я гордо вскинув голову (так слезинки испуга точно не прольются на щеки)! Удаляюсь в свою комнату и уже там ожидаю дальнейшего развития событий. В моей руке всё еще судорожно зажат Подарок Судьбы, амулет со знаком Макоши, то, что я вытащила из котла Судьбы. Он оказался копией печати Хранительницы Миров и Переходов. Вот так! Я так сильно стиснула его, что он отпечатался на моей ладони.
Я стараюсь сдерживать слезы, но они всё равно текут и капают мне на платье, и я машинально стираю их, будто разглаживаю складку на подоле. Льняная ткань под моей ладонью белая — белая, и даже сейчас на ощупь, чуть прохладная. Мы раскладываем полотна на снегу, на морозе в яркий солнечный день. Что бы и отбелились они и впитали в себя свет. Я смотрю, не отрываясь и вот это уже не просто ткань юбки — это окошко в тот, мой Мир. Сначала я вижу просто завьюженный день. А потом он же, только я уже не на улице, а в доме. И глянув в окошко, убедившись, что " света белого не видно", я задёргиваю белую занавеску, украшенную прошвами, как дыханием самой Зимы по оконцу, только внутри дома. Я окидываю взглядом комнату. Мама что-то читает и недовольно покачивает головой, наверное, опять денег много надо, вон нас сколько, сестёр. Старшие рукодельничают, младшие играют. Я тихонько выхожу из комнаты. Знаю, меня провожают глазами, но не остановят понимая, к кому я иду. А бегу я к своей любимой "Ведушке", как я называю очень пожилую женщину, чьи покои обнаружила еще весной, просто услышав, как дядя Иван говорил отцу, что прежде, чем решать что-то с одним из моих братьев, надо спросить Веду. В общем, пошли они, пошла и я…
Странно, что раньше до того момента, я никогда их не замечала. Хотя двери в её покои были с улицы, словно совсем отдельный терем. У неё и прислуга своя была. Девушки одна другой краше. И охрана, не просто из отцовых дружинников, а все из дядиного отряда, этих сразу было видно, они как звери хищные в засаде, да еще и на своей территории. И поступь у них такая, неслышная и взгляд рысий. Но только меня сразу пропустили, даже с радостью какой то, непонятной мне. Словно гостью долгожданную.
Веда была даже не бабушкой, а гораздо старше. Мне, маленькой девчонке, казалось, она знала и умела всё. Но это будет потом. А тогда я вошла и с детской непосредственностью осмотрев покои наткнулась на удивленные взгляды людей, окружавших старую женьщину. Я почувствовала её тревогу и у меня самой словно занемели кончики пальцев. И я сразу заговорила, как говорила своим младшим, готовым разреветься от испуга, когда они первый раз бились до крови.
— Не бойся, сейчас помогу!
Я крови не боялась, ни своей, ни чужой, знала, что сказать надо, что бы она остановилась. А подойдя к этой женщине, я сразу достала её руку из теплой воды.
— Это не так делается, — уверенно сказала я и принялась тихонько массировать и руку, и сведенные пальцы. Я действительно так помогала братьям, если на тренировках с мечом (еще деревянным) удар приходился по пальцам. Хотя дядя Иван и сердился, что я балую мальчишек. Но я всё равно помогала, правда, не всем.
— Уверена? — спросила она меня, а остальные только потрясенно молчали.
— Да! Так у брата было, когда ударили сильно, она как не своя, да?
— А ведь ты права… — весело отозвалась она, — это же удар, ментальный удар! — сказала она окружающим. Я, не понимая их начавшегося разговора, да и, не вникая в него, просто сделала то, что считала нужным.
А потом мы познакомились, она оказалась Берегиней, но не семьи, а нашего Рода. Той, в присутствии которой всегда стоят. Ведь в отличии от мужчин, женщина даёт жизнь, а не забирает. А я единственной из всех юных княжон, кого она допустила к себе. Веда не учила меня чему-то специально, просто или показывала, как делать или говорила, а делала я. Я и потом, когда надо было что-то сделать, вспоминала не порядок закладки трав в котелок, а именно её руки. И повторяла их движения.
Даже на помент нашего знакомства Ведушка была очень старой. Её волосы, как зима за окном, белые — белые. Свои тяжелые косы она всё чаща распускала, что бы они не тянули голову. Хотя, почему бы и нет? Что-либо самой делать у неё нужды не было. Стоило только сказать. И на платье постепенно исчезали узоры пусть и из темных, но всё же разноцветных нитей, всё больше оставляя черные. Как ветки березы на белесом зимнем небе. Когда узор стал только из черных, Веды не стало. А из Школы пришел запрос именно на меня. Хотя очередь была совсем другой сестры. но никому из нашего Рода даже в голову не пришло ослушаться, словно это было Её распоряжение, последнее. И я поехала.
А может я все же лукавлю перед собой? Ведь уезжая из дома, я, среди немногих вещей забрала и это платье, что вышивала так долго и старательно. Красными нитями по белому полю. Моё свадебное платье. И когда вместе со всеми пошла переодеваться из форменной, одинаковой для всех одежды этой Школы. Когда видела, как расцветают девочки в своих привычных и удобных нарядах. Почему же я достала именно его, с самого дна сундучка, завернутое в небеленный кусок полотна, а не в праздничный покров, как оно хранилось дома. Что я еще не понимала, но уже чувствовала? Ведь это платье надевают только раз. Значит Богами всё давно решено? И я в своем свадебном платье ухожу навстречу другой жизни, навсегда потерянная для семьи и Рода.