Дом сиял чистотой, я пошла в душ, и вышла уже в легком сарафане, как только сообразила его взять! И хотя от леса повеяло прохладой, но именно эта дачная одежка как-то странно повлияла на меня. Я словно перестала спешить, перестала бояться опоздать, окончательно поверив в то, что моя путь — дорога привела меня к Дому. Я пожалела, что нет возможности что-нибудь испечь, и просто поставила чайник. Удивительно, как горячий чайник на плите делает кухню уютной. Я вышла в сад и с непривычки осторожно ступая босыми ногами срезала несколько роз, сорвала ромашки и колокольчики, росшие в траве, цветником явно никто не занимался. Розы я поставила к себе в спальню. А вот ромашки и колокольчики чудесно смотрелись в глиняном кувшине на столе веранды.
Кеша напился теплого молока, нехотя полизал содержимое одного из кошачьих пакетиков и исчез. От леса потянуло уже не просто прохладой, а ощутимым холодком. Я поспешила снять с подоконников распахнутых окон просушенные подушки и одеяла, и принялась вновь заправляла постели, хотя до казарменного совершенства мне было далеко. Пусть все и было чистым до меня, но вот таким, теплым от солнца и напитавшимся ароматом лета и трав, нагретых солнцем — не было! Нехотя закрывала окна, расправляя просохшие занавески. Гладить, как оказалось, нужды не было. Вообще, то, что мне помогают, я поняла, как только грязная вода в ведре стала чистой и тазики словно сами выплескивались. Помогала мне явно женщина, судя по тому, что на крылечке я обнаружила туесок с ягодами и кувшин молока. Но кто и где она? Почему не показывается. Пока это было не понятно.
"Нет никаких ключей от счастья. Дверь всегда открыта."
Мать Тереза
Потихоньку мы с Кешей стали обживаться. А Дом становился действительно Моим домом. Я уже без стеснения заходила в комнаты Гера и Ветра, чтобы сменить привядшие букеты на свежие. Может и зря, но я очень люблю составлять разные букеты. И радостные, для обеденного стола. И маленькие, изящные, словно воздушные поцелуи. Мелочь, а приятно. А потом, цветы в комнатах дарили иллюзорное присутствие домочадцев, а то не по себе иногда было.
Летние вечера медлительны, неторопливо приходит холодок, начинают стрекотать цикады, обещая ещё один жаркий день. Я все тянула, не закрывала дверь в дом. Кешка гулял по двору, его мордочка мелькала, и между цветов, и с охотничьим азартом, в гуще травы у забора. Я в который раз подумала, что как-то очень неудачно собралась. И одежду почти не взяла, и покушать тоже. Непонятно откуда взявшаяся тревога всё нарастала, и я пыталась её погасить вот такими, незамысловатыми проблемами. Не удалось.
— Кеш! — я не выдержала, — я пройдусь немного, ты не ходи за мной. Бер говорил, на землях Макоши кошку не обидят. Так что, тут ты в безопасности. А там, куда я хочу пойти, не знаю.
Проговорив мучащее меня вслух, я подошла к задней калитке и через неё неторопливо пошла в лес, куда тянуло, через мостик, что вёл во владения Мар. Мостик шел через болото, меня немедленно окутал туман и вот в нем я и заметила странные болотные огоньки, так напоминающие глаза. Они явно звали меня в глубь. Но это никак в мои планы не входило.
— Нее, — сказала я бестелесной сущности, — к ночи на болото, я не согласна, а вот ты можешь объяснить, что тебе от меня надо?
Туман всколыхнулся, всего на миг приняв очертания девушки и вновь "поплыл". Мне стало не по себе. В жизни всё происходит дважды, но один раз в виде трагедии, а другой уже фарсом. Как то так, но толком не помню, не моя фраза, читала. Ладно, если случившееся с Ветром было трагедией, хотя почему? Нет, я сбиваюсь. Заново. Трагедия было для Ветра, его не искали. Фарс… то же и с тем же результатом. Тогда я заговорила с ветром, а сейчас, что пытается сказать мне туман? Кого я не ищу или кто хочет быть найденным?
— Марьяна, ты что ли? Так почему не приходишь?
Я спросила вслух, но прислушивалась к ответу зря. Было тихо. И когда совсем уж собиралась уходить где-то на краю сознания шелестом листвы отчетливо прозвучало "ночь", и еще " желание". Я в растерянности остановилась. То, что ночь, это понятно, вон как уже стемнело. Желание? В каком смысле? Во вновь накатившем на меня тумане неожиданно блеснул огонёк, странно, но он мне напомнил аленький цветочек, из старого мультфильма. И тут я сообразила. Ночь! Ночь Ивана Купалы! Если в неё найти цветок папоротника, он откроет подземные клады. Так, это наносное. Макоши подземные клады нужны как Кеше "здрасьте" от соседей. Тогда что же? Желание. Но не Макоши, а от Макоши. От меня хотят, чтобы я помогла призрачной девушке, пожелала ей. Но что? Снова сбилась. Еще раз. Что я знаю: Макс с Гером ходили поговорить с Кариной и Марьянкой. Был какой-то крупный скандал. Карина ушла в другой Мир. На её место стала Марьянка. Вроде бы всё хорошо. Но непохоже, что так. Карине, в своё время, помогла Веда. А что, если теперь она вовсе и не хотела уходить? Ведь за власть у Мар Карина, в своё время, отдала сына. Если не ты уходишь, а тебя изгоняют те, кого ты в своё время предала или использовала, что называется, в темную. Что ты сделаешь? Зная Карину, легко предположу, что она попыталась отомстить. Таак…
Ну, память предков, не подведи! В каждом болоте есть его сердце, это мне ещё Веда, в детстве, рассказывала, маленькое озерко совсем чистой воды. Вот куда звал меня туман посверкивая зеленоватыми огоньками. Туда я сейчас и устремилась, искренне надеясь, что потом как — то выберусь, а пока я спешила, по дороге срывала нежные веточки, случайные цветочки, красивую болотную траву, и почти на ходу плела венок. Удивляясь тому, как быстро вспомнили руки это пусть и не сложное, но давно мною не использованное умение.
Я выскочила к озерку с готовым венком в руках и едва в воде отразилась первая звезда, как с моих губ сорвалось:
— Именем Макоши, ставшим моим именем, да отпустят оковы обмана юную деву, что платит по счетам своего Рода, да не свои ошибки оплачивает. — дальше я говорила еще что — то, повторить просто не берусь, а вот в конце, — я плачу за неё чистым золотом и алмазами и кровью, тебе, подземная Мара, отпусти свою пленницу, она мне здесь и сейчас нужна. Неспокойно стало на земле, одной мне не выстоять. Пришла пора четырех Лун. Да соберутся они воедино, и я обрету то, зачем была призвана. Обрету Силу Макоши. Да будет так!
А затем я вынула из ушей любимые сережки, не алмазы, конечно, но брильянтики в них хорошие были. Потерла их об ладонь, что порезала, когда траву для венка срывала, и кинула в озерцо, сначала венок, а в его середину и сережки. Миг ничего не происходило, а потом. Из глубины озера поднялись две женские руки, сплетя пальцы в замок над моим подарком утянули его вниз. И чуть погодя мне в ноги бросили отчаянно кашлящую Марьянку. А ещё я отчетливо услышала: "Да будет так, Макошь! С купальской ночью тебя!"
— И Вас также! — на автомате, вежливо ответила я, стряхивая с себя наваждение. Потом посмотрела на поднявшую на меня глаза Марьянку, и тихо спросила, — и как это всё понимать?
— Ты меня спасла, — сдавленным голосом проговорила девушка, и снова закашлялась.
— Это я понимаю, я не возьму только в толк, от чего? — растеряно, и не до конца веря в произошедшее пробормотала я, помогая девушке подняться.
— Когда ты ушла, а Король Геральд с Максом пришли уточнить у мамы некоторые детали, много чего всплыло, разборка была знатная, — Марьянка невесело хохотнула, — да и Мары свои обиды припомнили. У нас правило есть, пусть и не гласное, за все обиды платим "добром" и "смирением", главное, время правильно подобрать. Мать поняла, что ей пришло время уносить ноги, успокоить или задобрить Мар было уже невозможно. Убегать пришлось через Переход, который находится у подземной Мары. Меня с собой взяла, попрощаться, и власть передать обрядом. Я, глупая, поверила. А оказалось, она мной с ней расплатилась, за Переход. Его всегда кровью оплачивают, но мёртвых или жертвенной. Но я то была живой! Подземная Мара отказалась вмешиваться в наземные дрязги. Вот я и ходила туманом меж миров, но долго бы так я не протянула, силы жизни подобное очень быстро высасывает. А когда бы совсем сгинула, Мары могли маму и обратно призвать. Наш Род всегда во Главе Родов Мар стоял.