– Карл, послушай. Выпивка – моя редкая слабость, я не знаю, что на меня нашло. Такого больше не повторится. Я виноват перед тобой. Но поверь… я испугался, когда понял, что ты сбежал.
– Я не сбежал, а пошел дальше.
– Без меня.
– Это не имеет значения.
Логану стало неприятно от этих слов. Но его заставили замереть слова последовавшие.
– Пару лет назад отчим избил меня до полусмерти, я полмесяца потом лежал в больнице, хотя не помню, как туда попал. Ко мне никто не приходил, мне было комфортно. А когда я вернулся домой – никто и не подумал просить прощения. Почему ты должен быть лучше моего отчима, и о чем я думал. Не следовало ждать большего.
– За что избил? – это единственное, что смог спросить Логан глухо.
– Его спроси. Бухой был вдрызг. Ему повода не надо. Хорошо, не пристрелил.
Логан кивнул. Через какое-то время он поднялся, переложил готовую картошку на ткань и поднес ее Карлу, сам сев рядом, начав чистить. Пальцы сразу же испачкались в золе.
– Больно?
– Бывало хуже.
– Отчим часто тебя бил?
– Достаточно, чтобы мое терпение лопнуло.
– А мать не пыталась защитить?
– Да ты шутник. Мне кажется, ей было бы легче, не будь меня вовсе.
– Карл, прости меня еще раз. Обещаю тебе, я больше никогда тебя не ударю, в каком бы состоянии ни был.
– Не ручайся так смело за полнолуние.
Логан побледнел.
– Ты прав…
– Но в полнолуние будешь не ты. Так что забудь. Это уже другое.
Карл, наконец, обернул голову и поднял взгляд к мужчине.
– Но это был первый и последний раз. Я сбежал от них не для того, чтобы меня бил кто-то другой.
– Я понимаю.
Казалось, это Карл был старше, чем Логан, мужчина чувствовал себя под расстрелом этих пронизывающих глаз. И мальчишка это, очевидно, почувствовал. Потому что в следующий момент взял из рук Логана очищенную картошку и начал ее надкусывать.
– Осторожно, горячая, – успел выдохнуть Логан, наконец, с усталой улыбкой. Молчать в обществе этого ребенка было невыносимо. Возможно, причина крылась в том, что он уже не был ребенком.
Глава 4
Начало холодать, плюсом они двигались на север, погода переставала радовать солнечными днями. Поселения стали дальше расположены друг от друга, чащи стали принципиально другими, появились карсты. Под ногами были топи, переходившие в твердую поверхность лишь на редких клочках.
Они следовали путем, которым, кажется, никто никогда не шел.
Карл не задавал вопросов. Он просто шел за Логаном, доверяя ему. Верней, даже не доверяя – ему просто было неважно, куда идти. Лишь бы подальше от той деревни, от того поселения. Где его все так ненавидели. Мальчишка постепенно обучался хитростям дикой жизни, учился охотиться, ориентироваться, держать удар, когда Логан решал устроить ему тренировки. Заканчивались они, как правило, тем, что разъяренный, раскрасневшийся Карл бросался на глыбу-Логана как лягушонок, а тот просто останавливал его, выставив вперед руку, в которую каждый раз впечатывался мальчишка. Когда гнев Карла утихал, Логан хихикал и даже просил прощения. Карл был уверен, что обязательно накостыляет наставнику, когда вырастет.
Они добрались до лагун. Возле скал, испещренных разными слоями пород, находились чарующие, мрачные заводи, уже местами покрытые льдом. Карлу и Логану предстояло долго идти по побережью, чтобы добраться до нужного им языка земли. На неделю пейзаж серого, дикого, но потому такого сказочного фьорда стал привычным фоном путешествия. Логан легко находил рыбу, Карл же искал ракушки и водоросли после отлива в маленьких заводях между породами, которые с веками вымыла вода, образовав чаши, от крошечных до больших. Логан умудрялся приготовить водоросли на простом костре с соленой водой так, что их можно было есть. Поэтому они не голодали, да и Карл привык недоедать, а Логану еда была нужна значительно реже. Проблема была одна: холод.
Холод наступал, с каждым днем рыба отходила все дальше от берега, а лед, напротив, приближался. И в одно утро Карл уже не смог достать ракушку из водяной чаши, которая была покрыта льдом. Мальчишка сел возле нее, начав просто смотреть на то, как серое, тяжелое небо отражается на дне обледеневшей породы. Ветер пускал по глади зеркала рябь – поверх ледяной корки была вода. Ночью она промерзала, а днем подтаивала на поверхности. Так и получались причудливые наросты, встречавшиеся то там, то здесь на их пути. Карл получше укутался в огромный, безразмерный свитер, в котором утопал, и спрятал нижнюю часть лица в большом шарфе, который был трижды обмотан вокруг его шеи. Он слез с выступа обломка породы и сел возле него, подобрав под себя ноги.