— Тогда нужно, по крайней мере, сузить подозреваемый участок, — заметил Кольхаз. — Если мы прослушаем линию у каждого столба, то обязательно найдем место обрыва!
— Подозреваемый участок, конечно, сузится, но точного места обрыва мы все равно не найдем, — возразил Ульф.
Пурга между тем не утихала. Телефонные провода с трудом можно было различить на фоне серого неба, которое постепенно начало темнеть.
— И здесь молчок! — крикнул Ульф у соседнего столба.
Однако на следующей точке подключения он вздохнул с облегчением: дежурный по заставе ответил ему и даже соединил с Гартманом.
Рэке коротко доложил обстановку. В ответ он получил приказ во что бы то ни стало найти повреждение и восстановить связь.
Ульф задумался над тем, как скорее выполнить этот приказ. Выход был один: спустить провода со столбов на землю.
— Разрешите, я полезу, — попросил солдат Ульфа.
Но фельдфебель покачал головой и надел на ноги «когти».
— Сидите под столбом. Я быстро.
Когда стемнело, провода на всем участке были сняты со столбов и лежали на земле. Рэке зажег электрический фонарь и, дав его Кольхазу, сказал:
— Идите вслед за мной и светите мне фонарем. Я же буду проверять провода. И не забудьте наблюдать за местностью.
Сделав несколько шагов, фельдфебель вынужден был снять рукавицы, так как в них он не чувствовал бы обрыва провода.
— Вы отморозите руки, — с тревогой заметил Кольхаз.
— Иначе ничего не найдешь.
Следующий обрыв они обнаружили у второго столба. Кольхаз оказался прав: провод был порван, а изоляция осталась цела.
Ульф засунул закоченевшую руку под шинель.
— Проклятье! — выругался он.
— Возьмите фонарь, а инструмент дайте мне! — решительно заявил Кольхаз. — Я уже кое-чему научился. — И он стал зачищать концы обрыва. — Готово! — закричал он через несколько секунд. — Теперь все должно быть в порядке!
В четверть шестого Ульф проверил линию, которая функционировала отлично.
Кратчайшим путем они возвращались на заставу. Теперь ветер дул в спину, подгонял их. Примерно на полпути Кольхаз вдруг остановился.
— Не могу дальше, — простонал он. — Все кости разломило. Давайте передохнем немного.
— Вот как раз сейчас этого делать нельзя, — не согласился с ним фельдфебель. — Мы разогрелись, и если остановимся, то сразу же простынем. Вот доберемся до хижины лесорубов, там и передохнем, а пока крепитесь.
Кольхаз, медленно переставляя ноги, пошел дальше.
— Пустите меня вперед, я проложу лыжню, а вы пойдете за мной, все легче будет, — предложил фельдфебель.
Через четверть часа они вышли к полузанесенной снегом хижине. Они вошли внутрь и обнаружили в очаге горячие угли. В углу лежал хворост. Кольхаз подбросил его в очаг, а Ульф, встав на колени, дул на угольки до тех пор, пока не показался желтый язычок пламени.
Встав поближе к огню, оба грели руки и ноги, постепенно согреваясь и сами.
— Вот и выходит, что у каждого человека есть свои возможности, — просто заговорил Кольхаз. — И эти возможности имеют свои границы. Они есть и у меня, и у вас.
— К чему вы это говорите? — с недоумением сказал фельдфебель. — Я вас что-то не понимаю.
— Ну, предположим, например, что мороз еще крепче станет, а против него не поможет никакая воля. Замерзшие руки нужно согреть, чтобы их не отморозить. Следовательно, у природы есть свои границы. И человек должен их учитывать.
— И в чем вы сами себе противоречите, — не согласился с Кольхазом Рэке. — Человек способен расширять границы собственных возможностей.
— Сам? — с некоторым недоверием спросил солдат. — Я думаю, что деятельность человека зависит от личных факторов. Как иначе объяснить, почему один становится чернорабочим, а другой — хирургом?
— На нашем предприятии работало почти десять тысяч рабочих, а директор был один. Однако и он тридцать лет назад был простым рабочим. Если позволяют условия, человек может достичь многого!..
— Это исключение, — перебил его Кольхаз. — Исключения были всегда, в любом обществе. Система же — это совсем другое…
— Система у нас сейчас действительно другая, — засмеялся Рэке. — Сейчас у нас в стране перед нами открыты все пути, и каждый выбирает себе тот, который ему по душе.
— Никто не может перепрыгнуть через собственные возможности, — упрямо стоял на своем Кольхаз.
— Однако каждый должен дерзать. Когда Лилиенталь на своем летательном аппарате первый раз поднялся в воздух, он не думал о том, что сделал первую крохотную ступеньку в завоевании мирового пространства, и каждый, кто пошел по его стопам, как бы продолжил его достижения.