— Хорошо.
После этого разговора Ульф несколько раз задумывался над предложением Раудорна.
Вскоре настал день проведения теннисного турнира. Среди участников турнира было двенадцать пограничников и восемь парней из села.
Соревнования проводились вечером в спортзале. Ульф пришел туда задолго до начала соревнований и все как следует подготовил. Трау вместе со своим коллегой из школы был назначен судьей соревнований.
Ровно в семь часов провели жеребьевку, и игра началась. Играли по принципу: из игры выбывает проигравший.
Ульф играл против одного школьника и без особого усилия выиграл у него.
Кольхаз играл против унтер-офицера из третьего взвода. Поединок был трудным, но Кольхаз все же выиграл. Ульф с интересом наблюдал за их игрой.
Во втором круге Кольхаз играл намного увереннее, а Ульфу пришлось основательно попотеть, чтобы одержать в конце концов нелегкую победу.
Чем ближе к финалу, тем ожесточеннее становились «бои». В финале Ульф играл против Кольхаза.
В зале собралось человек пятьдесят зрителей-болельщиков, и среди них капитан Куммер и несколько солдат из взвода Альбрехта.
Победителем финальной игры оказался Кольхаз. Ульф поздравил солдата с победой и, вытирая потный лоб, похвалил:
— Чисто сыграл, молодец!
— В тактике такой прием называется «бить противника его же приемами», — усмехнулся Кольхаз. — Я мог бы проиграть, но вот повезло.
— Вы играли лучше меня и потому заслуженно одержали победу. Я от души поздравляю вас.
Под громкие аплодисменты болельщиков финалистам были вручены призы и подарки.
— Пойдемте с нами, — пригласил Рэке Кольхаза.
— На полчасика заскочим ко мне, — предложил им Трау. — Посидим за кружкой пива.
Когда бокалы были наполнены, хозяин обратился к Кольхазу со словами:
— Давай, поэт, выпьем за дружбу безо всяких формальностей! А что касается твоих стихов, то тебе нужно немного познакомиться с теорией.
Кольхаз покачал головой:
— Когда стих льется из души, о стихосложении не думаешь. Известных поэтов форма никогда не стесняла.
— Однако они отлично владели ею, — заметил Трау. Подойдя к полке, он взял в руки маленькую книжицу и спросил: — Знакомо тебе это?
— Нет.
— Написана она давным-давно. Возьми и почитай. Не пожалеешь.
— Хорошо, — согласился Кольхаз, — только писать стихи нельзя научиться по правилам. Стих нужно чувствовать…
— Разумеется, — перебил его Трау. — Тогда воспитывай свои чувства, но только не забудь, чтобы они у тебя всегда были под контролем, а то они тебя бог знает куда могут завести.
— Не пойму, кто из вас с Ульфом больше педагог. Оба вы по-своему…
Ульф засмеялся, а Трау сказал:
— По профессии педагог я, но на самом деле мы с ним оба учителя: я — в школе, он — в армии.
— Извините меня, но я чертовски устал… Столько игр сразу, а тут еще это пиво…
Вместе с Кольхазом поднялся и Рэке.
Трау проводил гостей до двери.
— Заходите ко мне запросто и приносите свои новые стихи, — сказал он, обращаясь к Кольхазу.
Кольхаз и Рэке шли рядом. Вечер был свежий, и они ускорили шаг. У околицы Кольхаз спросил:
— А кто вы по профессии?
— Химик, а разве вы этого не знали?
— Знал, но химия — понятие объемное, а чем вы конкретно занимались?
— Работал начальником смены на химическом заводе.
— Интересная работа?
— Интересная, но не безопасная… все время имеешь дело с веществами, которые могут в любой момент взорваться…
— А чем вы будете заниматься после демобилизации?
— Пойду учиться на инженера, а там видно будет.
— А почему вы сразу не учились: время летит быстро, за пять лет многое изменится. Вам придется все начать сначала.
— Вы и правы и не правы в одно и то же время. Скажу одно: выбор профессии — дело очень серьезное: в нем нельзя ошибаться, особенно когда ты пограничник.
— Это я понял.
— Нам, возможно, следовало бы об этом поговорить раньше, но, как говорят, лучше поздно, чем никогда. Среди книг у Трау я видел одну, с которой вам обязательно нужно познакомиться.
— Что это за книга?
— Воинский устав, который вы должны изучить за четыре недели.
Солдат кивнул.
— Это приказ, — сказал Ульф.
14
В один из апрельских дней Гартман случайно встретился с Альбрехтом перед автопарком. Кивнув в сторону скамейки, стоявшей у ворот, он предложил:
— Давай присядем! Немного солнца нам не повредит.