Альбрехт кивнул. Вид у него был уставший — в последнее время ему приходилось много работать. Они сели. Разговорились.
— Через четыре недели Раудорн и Рэке демобилизуются, а жаль.
— Жаль не только их, но и многих других солдат. А знаешь, кого Рэке предложил на должность своего заместителя? Ни за что не угадаешь!
— Думаю, что Поля, — сказал Гартман.
— Нет. Вчера вечером Рэке подал мне рапорт, в котором он просит назначить его заместителем Кольхаза.
— Вот это да! — изумился Гартман. — А ты что по этому поводу думаешь?
— Я, конечно, вызвал Рэке, поговорил с ним, но, видать, не убедил, так как он настаивает на своем. Он аргументирует тем, что-де Кольхаз за это время научился думать.
— Вот как! — Гартман встал. — Все это, быть может, и неплохо. Не забудь, что послезавтра у наших солдат зачет по специальности. Пусть все повторят. Что упустишь сейчас, позже уже не нагонишь.
— Да, а что тебе врач сказал? Как твой желудок? — спросил Гартман.
— Хорошего мало. Прописал строгую диету, если она, конечно, поможет, — ответил Альбрехт.
— Возможно, тебе придется-таки решиться на операцию. Болезнь не стоит запускать…
Рэке вернулся в комнату своего отделения. Кениг подал команду: «Встать! Смирно!»
— Вольно! — сказал Ульф и подошел к Кольхазу, который листал какую-то книгу.
Ульф бросил беглый взгляд на обложку.
— «Фауст», — улыбнулся солдат.
— А у меня такой книги нет.
— И вы ее не читали?
— Откровенно говоря, нет… Боялся, что не пойму…
— Почему?
— Слишком занят… Вон роман Шолохова до сих пор в шкафу лежит…
— Вызываю вас, так сказать, на соревнование: вы читаете «Фауста», я — «Тихий Дон». Согласны?
— Согласен.
— И еще одно: вы читаете «Фауста» так же внимательно, как я уставы.
— Ну, знаешь! — удивился Ульф. — Это тебе не одно и то же!
— А вам не приходилось слышать такого выражения? — спокойно перебил его Кольхаз. — «Для того чтобы отношения между властью и духом были плодотворными, коммунисты должны знать Гельдерлина, а поэты Маркса».
— Кто это сказал?
— Томас Манн, и к тому же еще в годы нацизма.
— А почему именно Гельдерлина?
— Да уж так.
— Я понимаю, что немецкая литература не исчерпывается одним «Фаустом», — задумчиво сказал Ульф. — Или вы теперь за меня возьметесь и заставите все читать?
— Точно, точно, товарищ фельдфебель! — раздался задорный голос Кенига. — Меня лично он разбил на Бетховене!
— Просто я хотел доказать тебе, где настоящая музыка, а не буги-вуги.
— Только не лишай меня возможности наслаждаться танцевальной музыкой.
— Давай сравним твою танцевальную музыку с музыкой Бетховена, а?
— Я не против Моцарта и Баха, — не успокаивался Кениг, — нисколько не против, но я и танцевальную музыку люблю.
— А вы что, противник танцевальной музыки? — спросил Ульф у Кольхаза.
— Нисколько, — ответил солдат. — Но музыка, как один из видов искусства, может быть глубокой, содержательной, а может быть и пустой и недолговечной. Большинство из того, что вы называете шлягерами, малосодержательная музыка. Сегодня эти мотивчики напевают все, а завтра их все уже забудут.
— Но ведь без танцев жизнь несколько обеднела бы, как и без музыки.
— Оно, конечно, мое мнение такое: одна музыка — для ног, а другая — для слуха.
— А вы и в музыке разбираетесь?
— Разбираюсь ли я? Это не то слово. — Кольхаз задумался. — По-моему, музыка должна обогащать человека… Об этом можно говорить много и долго…
— Я мало что понимаю в музыке. Лучше скажите, как у вас обстоят дела с изучением уставов?
— Идут полным ходом, хотя у меня к вам накопились кое-какие вопросы.
— Хорошо, завтра утром я вам на них отвечу.
— В девять?
— Да.
15
В течение последних недель Кольхаз и оба новичка по нескольку раз были старшими наряда.
Однажды, когда Кольхаз сменился с наряда в мрачном настроении, к нему подошел Ульф и спросил:
— Что-нибудь случилось?
Кольхаз покачал головой.
— Сколько раз за последние полгода я заступал в наряд и каждый раз переживал по-разному. Но одно дело быть рядовым, когда делаешь только то, что тебе прикажут, другое дело — исполнять обязанности старшего наряда, который отвечает за все.
— Я это понимаю, — усмехнулся Ульф. — Вполне нормальное состояние, так как только исполняя обязанности старшего наряда, начинаешь понимать и то напряжение, и ту ответственность, которая сразу же ложится на тебя.