«Ты действительно изменила ситуацию. Для меня».
Глава 14
В Маймоси не было отелей, но один из богатых жителей сдавал комнаты на своей частной вилле. Мы с Джеком провели ночь в смежных комнатах, которые были скудно, но функционально обставлены. Стены были толщиной с бумагу, поэтому я знала, что большую часть ночи он не спал. Утром он был таким же сонным, как и я.
«Хорошо, что я была не единственной, кто ворочался всю ночь», — подумала я.
Становилось всё сложнее поддерживать платонические отношения между нами. Я задавалась вопросом, такие же ли мысли проносились в его голове — прорваться сквозь хрупкую перегородку, которая отделяла нас, поддаться безумной тяге между нами и заснуть под звуки размеренных дыханий.
Мы оба были спокойны, когда выехали из деревни Сумуни, потерявшись в собственных мыслях. Я держала в руках последнюю заметку Мо:
1 сентября — Фураха (Магеса).
Края были свернуты ещё с тех времён, когда я просматривала её стикеры. Фураха означает «счастье». Я задавалась вопросом, назвали ли её родители так, чтобы оно всегда оставалась с ней… счастье… независимо от того, что мир обрушил на неё. Я понимала, что ситуация с детьми-альбиносами в Танзании была сложной: Джума на одном конце, принесенный в жертву своей собственной семьёй, а Сумуни — на другой, чьи родители и друзья сделают всё, чтобы защитить его. Я всё думала, в какую часть спектра вписывается Фураха.
— Мы пройдем через парк и попадём в Магесу через западный коридор, — объяснил Джек, когда мы добрались до Национального парка Серенгети.
— О, смотри! — сказала я, как только мы вошли. — Жирафы! Я не заметила ни одного в кратере.
— Нет, им слишком сложно вести «переговоры» с утесов.
С ногами, на половину скрытыми в золотой траве они, казалось, грациозно плывут вдоль горизонта.
— Что это? — я указала на пару широкоглазых животных, которые выглядели как заросшие зайцы на длинных ножках.
— Дикдики. Это одна из разновидностей антилоп.
— Такие крошечные. Такие милые.
И тут что-то напугало их, и они побежали зигзагообразно, свистя сквозь носы.
— Ты пропустила ежегодную миграцию, — сказал Джек. — Это необыкновенное зрелище.
— Я не могу себе представить, что это может быть ещё лучше, — ответила я, глядя в окно.
Было легко потеряться в окружающей обстановке, почти как если бы что-то первобытное выбило тебя из колеи, снимая шелуху внутренней статичности и обостряя ощущения. Повсюду вокруг нас по равнинам бродили животные. Львы, слоны, импалы, антилопы гну, зебры, бородавочники, птицы с переливающимися перьями, которые мерцали, как радуга на солнце. Ландшафт представлял собой постоянно меняющееся спектрально великолепие. Когда мы проехали через центр парка, травянистые равнины уступили место лесным массивам и руслу реки, окружённому деревьями. Пласты гранита торчали наружу как скалистые острова на горизонте.
— Холмы, — сказал Джек. — Вон тот выглядит точно так же, как скала, на которой Рафики представил всем Симбу в «Короле льве». Хочешь взглянуть на это место?
— Я сомневаюсь, что мы найдём их там, — рассмеялась я.
— Может быть. А, может быть, и нет, — Джек улыбнулся. — Но это идеальное место для ленивого льва, чтобы погреться.
Когда мы повернули к скалистому выходу горных пород, Джек замедлил движение и выключил машину.
— Это твой счастливый день, Родел, — он указал на одну из скал.
— Что? — я замолчала, когда она сдвинулась. — О, мой Бог. Носорог.
— Пятый номер Большой пятёрки — чёрный носорог. Теперь ты увидела их всех.
Он стоял к нам спиной, общипывая кусты, которые проросли между валунами. Его тело было толстым и серым, как круглый бронированный танк. Красноклювые птицы сидели на его спине, питаясь тем, что (я предполагала) было клещами на его шкуре. Мы потратили несколько минут, любуясь его внушительной массой, большими смертоносными рогами и удивительно тонкими ногами.
Когда Джек завёл машину, носорог развернулся и повернул к нам морду, покрытую грязью. Мгновение ничего не происходило. Затем он заревел, пока маленькая фигура не появилась сбоку от него.
— Чёрт! — сказал Джек, медленно сдавая назад. — У неё есть детеныш.
Заслоняя телёнка своим телом, носорог опустил голову и громко фыркнул.
— Полегче, большая мама, — сказал Джек, продолжая сдавать назад.
На мгновение показалось, что здоровенный зверь был умиротворен нашим отступлением. Затем она бросилась на нас так быстро и яростно, что мне пришлось моргнуть, чтобы поверить в то, что что-то такого размера могло двигаться так быстро. Земля загрохотала, когда она понеслась: раскалённый гнев, холодные тёмные глаза. Моя кожа похолодела, вся кровь отчаянно перекачивалась, чтобы моё сердце не остановилось. Она была рядом и ещё приближалась, так близко, что я могла видеть её дыхание — тяжелое и влажное, выдыхаемое из легких. Толстая, плотная волокнистая кожа, угрожающий железный рог наклонился, когда она направилась прямо к нам.
Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Это было похоже на то, как наблюдать за адским кошмаром Юрского периода, вспыхнувшим на моих глазах. И я ничего не могла сделать, чтобы избежать этого. Ужасающий звук раздавленного металла раздался в воздухе, когда она врезалась в нас. Из моей груди выбило весь воздух. Явная грубая сила атаки отправила нас скользить по грязной земле, выкорчевывая растительность и листву. Автомобиль оказался на ребре, и на мгновение, сродни остановке сердца, мне показалось, что мы собираемся опрокинуться.
— Джек! — мои руки и ноги дико затряслись, когда мир накренился.
— Всё нормально. Мы в порядке, — сказал он, когда машина выровнялась.
Носорог вернулся назад, но выглядел так, будто снова собирался наброситься на нас. Джек переключил передачу, и машина рванула вперед, колеса закрутились, когда она последовала за нами. Мы мчались вперед, разрывая траву и кусты, пока не потеряли её из виду.
— Ты не пострадала? — взглянул на меня Джек.
— Нет, — мой желудок всё ещё сжимался, и я знала, что буду вся в синяках, но альтернатива была куда хуже. — А ты?
— Я и не через такое проходил, — ответил он. — В следующий раз схвати чёртову ручку.
— За что?
— За чёртову ручку, — он указал на ручку над моим окном.
— Теперь это так называется? — я засмеялась, несмотря на то, что была на волосок от гибели. Моё сердце стучало громко и быстро, словно пытаясь сбежать из груди. — Я всегда думала, что это для того, чтобы вешать вещи после химчистки.
— Городские жители, — он покачал головой.
— Маньяки сафари, — ответила я.
Мы нашли наш путь к главной дороге, вдоль западной окраины Национального парка Серенгети. Это было похоже на то, что всё это было только для нас. Я не заметила ни одной машины, вероятно, потому что дорога была ужасно неровная, а животных было мало, и они были далеко. Вдоль берега реки, текущей на фоне туманных горных хребтов, тянулась линия высоких деревьев
— Это Грумети, — сказал Джек. — Она впадает в озеро Виктория, крупнейшее в Африке пресноводное озеро. Ванза расположена прямо на берегу озера Виктория.
— Ещё одна остановка, прежде чем мы туда доберёмся.
— Это верно. Сначала Магеса, потом Ванза, — ответил Джек, когда мы выехали из парка.
Через несколько километров мы подъехали к оживленному центру, укрытому у подножия зеленых скалистых холмов.
— Я предполагаю, что сейчас мы подъехали городу Бунда? — я подняла взгляд от карты.
— Правильно, — Джек остановился, чтобы проверить машину и дозаправиться. На пассажирской двери сзади, где машину атаковал носорог, была значительная вмятина. Дверь не открывалась и не закрывалась, но, кроме этого, «Лэндровер», похоже, хорошо перенёс нападение.
После быстрого обеда, состоящего из плова и тушёной рыбы, мы поехали по гравиевой дороге, которая вывела нас в город. Скопления домов и магазинов вскоре сменились полями маниоки и банановыми плантациями. Деревья манго шли по краю улицы, согнувшись под тяжестью фруктов. На дороге в Магесу было несколько путешественников. Деревья сомкнулись вокруг нас, когда мы поехали по грунтовой дороге, ведущей в деревню. Тропа была мокрой после дождя, и машина погрузилась в непрерывный ритм — газ, тормоз, газ, тормоз, пока Джек объезжал овраги и валуны. Мы столкнулись с проблемой после удара в одной из особенно глубоких выбоин. «Лэнд Ровер» издал чудовищный лязг и остановился.