Контраст грубости и мягкости, предчувствие проникновения, побуждаемое движениями Джека; то, как наши тела уже захлестнул голодный изначальный ритм, кончики его пальцев, ласкающие мои точки наслаждения, его губы, пожирающие мои. Это был чувственный натиск, который потряс меня. Моё дыхание превратилось в длинные дрожащие стоны, которые высвободили в нём что-то горячее и первобытное.
— Я не могу сдержаться, Родел, — он протерся кончиком своего ствола напротив меня. — Скажи мне, что ты хочешь этого.
Я знала, о чём он спрашивал. Он хотел быть уверенным, что я смогу справиться с этим. Эта ночь, может быть, ещё несколько, прежде чем я уйду. Ни меньше, ни больше.
— Я хочу тебя, Джек, — моё тело инстинктивно выгнулось навстречу ему. Его толстая жесткая длина на моём бедре была одновременно электризующей и пугающей. — Но ты должен знать, что… Я… Я этого раньше не делала. Ты у меня первый.
Он остановился и сделал длинный, рваный вдох.
— Это… — он глубоко вздохнул. — Ты не…
— Всё в порядке, — прошептала я. — Посмотри на меня. Посмотри на меня, Джек. Я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной.
«И моим последним. На всё время до и после. Но это невозможно. Поэтому я возьму то, что есть. Что мы имеем здесь. Прямо сейчас».
Но Джек не слушал.
— Я слишком далеко зашёл, Родел, — прорычал он, беря мою руку и направляя её к члену. Его голова откинулась назад, когда мои пальцы обхватили его, и он издал мягкий вздох.
В мерцающем свете от огня снаружи он был светящимся изображением страсти и бушующего желания. Только когда он начал двигаться в моей руке, его ритм был быстрым и яростным, я поняла, что он имел в виду. Он зашёл слишком далеко, чтобы отрицать своё освобождение, но он всё ещё контролировал себя. Я почувствовала печаль, но не было ни малейшего шанса противостоять пьянящей эротике человека передо мной. То, как он смотрел на меня, занимался любовью каждой линией, каждым дюймом моего тела глазами, пока мой кулак двигался вверх и вниз по его пульсирующему стволу.
— Чёрт, Родел, — у его голоса был грубый, ломкий тембр, как будто он собирался сорваться. Он прижался губами к моим губам, когда его тело охватили мощные волны удовольствия.
Он прижался своим лбом к моему, восстанавливая дыхание. Когда он перекатился на спину, потянув меня за собой, я подумала, насколько невероятно теплыми были его руки, как прекрасно они обнимали меня.
— Родел? Почему ты плачешь?
— Потому что, — я сильнее прижалась к нему. — Это приятно.
— Это приятно… — он крепче сжал меня. — Или плакать?
— И то, и другое, — я фыркнула.
Он приподнялся на локте и посмотрел на меня.
— Эти слезы… — его большой палец провёл по моей щеке, — они не имеют никакого отношения к тому, что ты думаешь, что я тебя отверг, не так ли?
Тень скользнула по его лицу, когда я не ответила.
— Боже, Родел, — вскричал он. — Твой первый раз. Я даже не предполагал такого. Просто тот факт, что ты так долго ждала, — это что-то да значит. Это должно быть что-то особенное. Не в палатке на надувном матрасе неизвестно где. И не со мной, не с человеком, который не может предложить тебе всё, что должно следовать за этим. Я сделал единственную ответственную вещь, которую мог, и позволь мне сказать тебе, мне по-прежнему кажется, что я в аду.
— Хорошо. Потому что я не хочу быть ответственной, Джек. Я делала ответственные вещи всю свою сознательную жизнь. Я хочу безрассудства. Я хочу безумства, безжалостности, беззаботности. Я хочу, чтобы меня охватило безумие. Я хочу твоей страсти. Я хочу твоей боли. Я хочу, чтобы ты сказал мне, что не можешь вынести мысль о моём отъезде, что тебе кажется, что не можешь дышать, что ты хочешь меня, чтобы ты будешь скучать по мне.
Его взгляд путешествовал по моему лицу долгое, трепещущее мгновение, пока не опустился на мою шею.
— Я не могу вынести мысль о том, что ты уедешь, — он сказал это возле метки, оставленной его зубами. — Я перестаю дышать каждый раз, когда я думаю об этом, — он нашел ещё одну, ближе к моей ключице и прижался к ней губами. — Я хочу тебя так, как ты даже не можешь себе представить, — его голос был приглушённым, вибрируя против моей плоти глубоким, мягким резонансом. — Я буду скучать по тебе, — он поднял голову и посмотрел на меня. — Ты как мечта, которая вызывает голод и скручивается под моей кожей.
Я думала, что его прикосновение — единственное лекарство от моих сумасшедших ожесточенных чувств, но я обнаружила, что меня вытаскивают за пределы кольца его рук, в место, где души целуются — бесстыдные, бесформенные и свободные. Я знала, что всякий раз, когда буду думать о любви, у неё будет лицо, имя и голос Джека. И я слышала её сердцебиение внутри палатки в дикой Африке.
Глава 16
Я проснулась от того, что мой нос оказался в углублении ключицы Джека. Меня обнимали стальные руки, одна была под моей шеей, другая обвилась вокруг талии. Я пошевелилась, и он немного ослабил объятие. Именно тогда я поняла, что Джек проснулся некоторое время назад. Мы медленно расплетали объятия, с маленькими уколами осознания — я поднимала волосы, чтобы он мог вытащить руку, убирал свои ноги с моих.
Каждый раз, когда его взгляд за завтраком встречался с моим, моё сердце переворачивалось. Я не могла не думать о том, где были его руки, что видели его глаза. Когда мы были готовы ехать в Магесу, я застала его, наблюдающего за мной, как будто если бы он снимал воображаемые фото и прятал их подальше.
— Думаешь, нам это нужно? — спросила я, когда он вытащил винтовку из машины.
— Надеюсь, что нет, но я не оставлю её здесь. — Он засунул ее в сумку и свернул спальный мешок вокруг неё.
Удивительно, сколько вещей Джеку удалось уложить в рюкзак. Он сложил внутрь палатку, сжал остальные вещи и закрепил снаружи колышки.
Когда все было упаковано и загружено, он затянул ремни и запер машину.
— Чтобы добраться до Магесы, нам потребуется несколько часов. Ты справишься?
Я кивнула и отвернулась. Его глаза были такими невероятно синими, как будто внутри него было всё небо.
Мы шли сквозь небольшой участок леса с такими густыми деревьями, что они закрыли всё небо. Виноград обернул свои усики вокруг серой чешуйчатой коры, а мох как ковёр рос под нашими ногами. Мне пришлось прищуриться, когда мы вышли из-под тёмного купола, хотя ватное одеяло облаков заслоняло солнце. Грунтовая дорога, на которой мы были, поворачивала и сливалась с более широкой дорогой впереди.
— Ещё одна проверка, — сказал Джек, поворачивая свой телефон. Он поискал сигнал и покачал головой. — Мы всё ещё вне связи.
Я поправила свой рюкзак, когда мы пошли дальше. Он не был таким тяжёлым, как у Джека, но его вес начал давать знать о себе.
— Ты слышишь это? — Джек закрыл глаза и взглянул за меня. — Там едет машина. Возможно, нам удастся прокатиться.
Я повернулась и проследила за его взглядом. Белый фургон грохотал по дороге, ревела музыка.
— Это дала дала? — спросила я.
— Нет. Похоже на частный автомобиль.
Джек стоял посреди дороги, подавая сигнал остановиться.
Трудно было разглядеть кого-то сквозь грязное лобовое стекло, но на нём был желтый текст, написанный сбоку — что-то о ремонте кондиционеров. Приблизившись, фургон замедлился, но как только Джек опустил руки, водитель внезапно нажал на газ. Колеса завращались, когда он подъехал к Джеку, мчась на него на полной скорости.