Все три изображали замки – Виндзор, Лидс и Бодиам. Когда Рейзен спросил, какую тему она хочет взять, Кейтлин нарочно взяла замки, которые ничего ей не говорили. Почему-то не хотелось делиться с Рейзеном тем, что до сих пор существовало только для неё – и вскоре Кейтлин поняла, что не ошиблась. Все три картины, будучи нарисованными, стали выглядеть схемами, почти фотографиями, в которых не было ничего живого. Она жалела только о том, что не сдержалась, и Бодиам написала в утреннем тумане, как она любила – очень уж хотелось прояснить с Рейзеном вопрос перспективы в такую погоду.
Туман перестал быть чудом, потому что теперь, благодаря Рейзену, Кейтлин знала про него всё.
Это осознание – понимание, что магия уходит из её картин – стало для Кейтлин чем-то новым. Ступором, которого она никогда не испытывала. Она думала, что нарисовав терзавший её мир, сделает его реальным – но теперь знала, что только изгонит его из себя. Перенесёт на холст. И всё равно этот мир останется так же недостижим.
Она сидела у окна, потягивая грог, и думала о том, какой промозглой может быть зима, и о том, что где-то на востоке – например, в Вене – зима бывает белой, а не серой, как всё вокруг.
Встреча с Грегом начинала казаться сном – и в то же время стоило подумать о нём, как в груди начинало потягивать болезненно и резко. Так что, когда зазвонил телефон, абсолютно безо всяких причин, Кейтлин вскочила с дивана и бросилась к трубке, уверенная в том, что это «он».
Уверенность была глупой и бессмысленной, потому что она не давала Грегу телефон, как и тот не давал ей свой, и молниеносно рухнула, как только Кейтлин произнесла:
– Алло!
– Привет, Кейтлин. Можешь говорить?
Это был Рейзен, и Кейтлин мгновенно ощутила, как в её едва освободившееся сознание возвращается прежняя безнадёжная тоска.
– Да.
– А приехать можешь? Скажем, через полчаса.
– М… Ты хочешь провести внеплановый урок?
– Вроде того. У меня тут есть для тебя кое-что.
– Хорошо.
Кейтлин повесила трубку и отправилась одеваться, а через двадцать минут уже стояла у дверей особняка Рейзена.
Домработница встретила её и помогла избавиться от мокрой куртки, которую держала при этом на вытянутых руках – как будто та была ядовитой змеёй.
Рейзен появился через полминуты – он спускался по лестнице и, завидев Кейтлин, улыбнувшись, раскрыл руки, будто бы для объятий, но Кейтлин решила этого не замечать.
Рейзен выглядел ухоженно и свежо. Обычно на занятиях он появлялся в потёртых джинсах и джемперах с оттенком бохо, хотя ухоженные руки и пальцы, на которых никогда не было и следа краски, внимательному взгляду могли бы открыть привычку к другим стандартам. Сейчас на Рейзене был светлый классический костюм, и принадлежность его к богеме выдавали лишь плотный шерстяной шарф серовато-зелёного цвета и вечная аккуратная бородка, обрамлявшая лицо.
– Кейтлин. Привет. Поднимешься со мной?
Кейтлин кивнула, и когда, развернувшись, Рейзен двинулся прочь, последовала за ним.
Они поднялись не в мастерскую, как обычно, а в кабинет, где Рейзен зачем-то взял в руки бумажник и, отсчитав четыре тысячи пятьсот фунтов, протянул их Кейтлин.
– Что это? – Кейтлин подняла бровь.
Рейзен не переставал улыбаться.
– Картины проданы. Все три из трёх. Я отдал тебе за них по тысяче пятьсот фунтов за каждую, но, думаю, было бы нечестно присваивать всё – у меня забрали их по две тысячи. Из того я вычел тысячу пятьсот для себя – как организатора выставки – а остальное отдаю тебе.
Кейтлин, всё ещё не до конца осознавая, что произошло, машинально протянула руку и, взяв купюры, спрятала их в карман.
– Я думала… – произнесла она в недоумении. Оборвала себя на полуслове и покачала головой, а затем улыбнулась и окончательно замолкла.
– Мне кажется, ты немного ошарашена. Нам нужно выпить – повод есть, а тебе это поможет всё осознать, – Рейзен откинул крышку глобуса, стоявшего на столе, извлёк оттуда два стакана и бутылку скотча. Поставил всё на стол рядом с глобусом и принялся разливать.
– Это ещё не всё, – сказал он, протягивая Кейтлин полный бокал. Та машинально сделала глоток. – Купили весьма серьёзные люди. Одна картина пойдёт на выставку в Париж. Ещё две будут висеть в хороших особняках, а это значит знаешь что?
Кейтлин покачала головой. Вообще-то она знала, но поверить до конца боялась, и потому хотела, чтобы Рейзен сказал это вслух.