Разумное сотрудничество между нагвалем и нагвалем-женщиной приводит к сумме их самоцветов, то есть
18 + 9 = 18.
Подоплека этого такова, что нагваль-женщина достигает высшей степени отваги и истинного завершения в том случае, когда она исполняет свое предназначение, сотрудничая с нагвалем, так как 18 сводится к 9. С другой стороны, из последнего равенства видно, что нагваль обретает вследствие сотрудничества с нагвалем-женщиной удвоенную отвагу, а поскольку от него требуется отвага, превосходящая возможности обычного человека, каждый нагваль ценит такую добавку выше всего на свете. Будучи вместе, нагваль и нагваль-женщина наделяют друг друга отвагой, вместе стремятся к завершению, но в глубине души каждый из них знает, что никогда не сможет достичь истинной победы. Нагваль-женщина, подобно своему прародителю — Миру Магов, способна в лучшем случае пребывать в постоянных превращениях, становясь Чем Угодно в процессе исполнения предназначения Невыразимого. Нагваль же способен в лучшем случае сохранять надежду на то, что каждая обретенная малая толика свободы говорит о том, что его усилия по восстановлению и поддержанию гармонии и равновесия не были тщетны, при том даже, что он ежеминутно и ежедневно терпит поражение. Однако натура и предрасположенность этих двух существ таковы, что они не могут быть действительно счастливы и удовлетворены, не пытаясь отыскать способ превращения безнадежной битвы в битву, которую хотя бы в принципе можно выиграть.
В связи с вышесказанным уместно вспомнить о Курьере нагваля, человеке, главным образом предрасположенном к самоцвету 20, то есть благородству, ведь следует иметь в виду, что в конечном счете именно благородство составляет внутреннюю сущность воина. Вместе с тем, как уже неоднократно говорилось, воин понимает благородство совсем не так, как обычный человек. Истинное благородство есть продукт связи смирения и понимания (2) и абсолютной свободы (0).
Хотя мы уже обсуждали самоцветы 2 и 0, будет весьма уместным несколько подробнее остановиться на глубинном смысле таинственного самоцвета, не обладающего числом, ведь несмотря на то что мы приписываем этому самоцвету число нуль, он, в сущности, означает ничто, то есть Не-Что-то.
Отдать должное самоцвету 0 в этой книге никоим образом невозможно, поскольку, по правде говоря, можно посвятить многие тома одному лишь этому самоцвету, и все же более чем вероятно, что даже тогда читатель не ощутил бы себя более информированным, ибо как возможно объяснить что-то, что по сути своей есть не-что-то. Поэтому давайте для наших нынешних целей довольствоваться лишь констатацией того, что самоцвет 0, будучи не-чем-то, есть начало всех самоцветов и присутствует в каждом из них. Подобно своему прародителю — духу человека, нагвалю, самоцвет 0 есть пустота, содержащая всякую вещь, ведь как бы ни парадоксально это звучало, пустота есть основа осознания, ибо в этой пустоте природа, сущность и предназначение всего сущего раскрываются в вечном настоящем. В рамках такой пустоты, то есть того аспекта осознания, которому не приписывается никакое число, не возникает никаких вопросов, так как здесь нет чего-то, предназначенного для понимания. Точно так же в рамках пустоты нет свободы, поскольку здесь нет чего-то, от чего можно быть свободным. По этой причине она именуется абсолютной свободой. Не следует, однако, понимать сказанное буквально, так как не что-то не подразумевает пустоты. Утверждение, что пустота есть не-что-то, означает лишь, что она не то, что мы можем выразить словами, ведь по сути своей она есть Невыразимое.
Из всего этого ясно, что истинное благородство есть продукт связи смирения и понимания (2) и пустоты (0). Подоплека этого столь обширна, что ее чрезвычайно трудно передать словами. Наиболее уместным было бы говорить о ней в контексте глубочайшего изречения философа Сократа: «Я мудрейший человек в мире, ибо я один знаю то, что ничего не знаю».
В этом поистине блестящем изречении Сократ попытался, насколько это было для него возможным, выразить словами истинную сущность благородства; толтекскому же воину, хорошо знакомому со свойствами слов, оно поистине говорит больше, чем тома книг. Однако для того, чтобы вскрыть все его нюансы, потребовались бы весьма пространные разъяснения, и лично я в этом плане всегда питал к Сократу безмерную зависть, ведь даже если тот, кто хорошо знаком со свойствами слов, способен высказать все, что требуется, проблема состоит в том, что ученики, ступающие на Путь Воина, никогда не бывают хорошо подготовленными. Судя же по учению Сократа, его ученики приходили к нему, будучи вполне образованны!