— Вот он! — прошептал капитан своим насмешливым тоном. — Morbleu! Уж на этот раз я точно узнаю, куда он едет, черт подери!
Он пошел тише, подделываюсь к шагу, которым ехал господин верхом, чтоб не дать ему заметить, что за ним следят.
Граф дю Люк ошибся, предположив, что друг его спешит на любовное свидание.
Долго капитан шел за проезжим, ехавшим, опустив голову и почти не управляя лошадью. Он, видимо, никуда не торопился.
Это был человек невысокого роста, почти мальчик по фигуре; несмотря на торчавший из-под плаща конец шпаги, его можно было скорей принять за пажа, чем за взрослого мужчину.
На Королевской площади он остановился и оглянулся, как бы ища кого-то глазами. Почти в ту же минуту к нему быстро подошел высокий слуга с медным цветом лица и нахальным взглядом, карауливший лошадь, привязанную к кольцу одной из арок. Низко поклонившись, он ждал приказаний.
Незнакомец наклонился к слуге, обменялся с ним шепотом несколькими словами, потом легко и грациозно соскочил с лошади. Плащ его при этом на минуту раскинулся.
— Morbleu! Я не ошибся, это она! — тихо произнес капитан, с любопытством следивший из-за дерева. — Что она тут делает?
Незнакомец между тем, снова закутавшись в плащ, бросил поводья слуге и большими шагами пошел под арки, сказав ему:
— Не уходи отсюда, Магом, пока я не вернусь!
— Будьте спокойны, — отвечал слуга.
Капитан сейчас же отправился за незнакомцем. Тот миновал площадь, прошел между деревьями, сворачивая несколько раз то вправо, то влево, вероятно чтобы сбить с толку тех, кто вздумал бы за ним шпионить, и вдруг, как призрак, скрылся под темным сводом крыльца великолепного особняка.
Но капитана было не так легко провести подобными хитростями. От него не ускользнуло ни одно движение незнакомца, но ему все-таки поневоле пришлось остановиться в нескольких шагах от подъезда особняка, у которого толпились слуги.
Авантюристу нужно было узнать две вещи: чей это был особняк и зачем вошла туда особа, за которой он следил. Первое было легко, второе, напротив, очень трудно. Но капитан много видал и не таких затруднений на своем веку. Прислонившись к дереву, он опустил голову и глубоко задумался.
Вдруг кто-то хлопнул его по плечу.
— Что это вы, капитан, — прозвучал веселый голос, — не спите ли?
— Конечно нет, друг Клер-де-Люнь, но, признаюсь, я в большом затруднении.
— Ба! Что же это с вами?
— Скажи мне прежде всего, какой черт занес тебя сюда? Ты разве знаешь тут кого-нибудь?
— Да у меня обширное знакомство, моя профессия требует этого.
— Так ты можешь, пожалуй, сказать мне, чей это особняк?
— Parbleu! Да кто его не знает? Тут живет его преосвященство епископ Люсонский, протеже королевы-матери.
— А-а! Вот как! — протянул капитан.
— Да, а вам что-нибудь нужно в этом особняке?
— В том-то и дело; и, признаюсь, Клер-де-Люнь, я в большом затруднении: не знаю, как бы мне туда попасть!
— О, это пустяки! Я вас проведу, если хотите.
— Да ты разве знаком с епископом Люсонским? — насмешливо спросил капитан.
— Не то что знаком, а некоторые из его слуг у меня на пенсии.
— Вот еще что! Так ты платишь пенсии, Клер-де-Люнь?
— Dame! Без этого нельзя, капитан, иначе я не знал бы все, что мне нужно.
— Это правда. Так ты берешься провести меня в особняк?
— Конечно, тем более что епископ Люсонский уже больше недели как уехал в Сен-Жермен.
— Ах, черт возьми!
— Это вам неприятно?
— Нет, но сильно меня беспокоит.
— Отчего же?
— Ну, да я тебе лучше уж все расскажу.
— Конечно, капитан; я ведь вам вполне предан, во-первых, а во-вторых, сейчас бы узнал ваши секреты, если б захотел.
— Я всегда говорил, что ты замечательно логичный человек, Клер-де-Люнь. Слушай же, вот в чем дело. Сейчас в этот особняк вошла одна переодетая особа, которую я подозреваю во вражде к графу дю Люку.
— И вы хотите знать, зачем эта особа пришла в особняк епископа Люсонского?
— Вот именно отсутствие-то его преосвященства и ставит меня в тупик.
— А! Видно, вы не знаете частной жизни епископа. Его нет дома, это правда, но вместо него здесь его правая рука, распоряжающаяся всем, — отец Жозеф дю Трамблэ.
— Я его не знаю.
— Тем хуже и тем лучше, капитан. Особа, за которой вы следите, теперь, наверное, говорит с ним.
— Может быть; так ты все-таки берешься…
— Непременно, капитан; ступайте за мной, только закройтесь хорошенько плащом; не надо, чтоб кто-нибудь узнал вас.
— Ты рассудительный человек, Клер-де-Люнь; я целиком вверяюсь тебе.
— И не раскаетесь, капитан.
Они вошли в прихожую. Капитана очень удивило, что ни один из человек двадцати слуг, зевавших на дворе и в прихожей, не остановил их, ничего у них не спросил, даже, по-видимому, не заметил их. Вероятно, им заранее так было наказано.
Клер-де-Люнь прошел весь двор; капитан следовал за ним по пятам. Но, вместо того чтоб подняться по парадной лестнице, они взяли немножко влево; Клер-де-Люнь отворил маленькую дверь, пропустил сначала капитана, вошел за ним сам и запер дверь.
Перед ними в глубине узкого, довольно темного коридора была лестница; они поднялись по ней в первый этаж; Клер-де-Люнь отворил тщательно обитую дверь, за которой была другая, из цельного дуба, обитая железом и очень напоминавшая дверь тюрьмы.
Клер-де-Люнь вытащил свой кинжал и концом его тихонько постучал; дверь сейчас же приотворилась, и выглянуло хитрое лицо какого-то человека, глядевшего исподлобья.
— А! Это вы, начальник? — вполголоса произнес он, скорчив радостную гримасу.
— Я, мой милый Флер-де-Суфр, — отвечал Клер-де-Люнь.
— Что прикажете?
— Слушай, — сказал Клер-де-Люнь и начал шептать ему на ухо.
Они несколько минут так разговаривали; несмотря на всю тонкость слуха, капитан не мог разобрать ни слова.
— Я не ошибся, — сообщил наконец Клер-де-Люнь, наклонившись к уху авантюриста, — особа, которую вы отыскиваете, сидит у отца Жозефа. У них какое-то важное совещание.
— А!
— Флер-де-Суфр, камердинер отца Жозефа, ни в чем мне не отказывает и по моей просьбе согласен провести вас в такое место, откуда вы не только услышите, но даже увидите все, что будет происходить между отцом Жозефом и его гостем.
— Да, — подтвердил Флер-де-Суфр, — только с одним условием, чтоб вы ни одним словом, ни одним жестом не выдали своего присутствия, иначе и вы пропадете, и нас погубите.
— Черт возьми! Сохрани меня Бог! — вскричал капитан, сунув камердинеру несколько пистолей, которые тот с довольной гримасой опустил в карман.
— Пожалуйте, господа, — пригласил он, — но, ради Бога, не шумите!
Извилистыми, темными коридорами, пробитыми, по всей вероятности, в самой стене, они пришли в крошечную комнатку, где трое едва могли поместиться.
— Самому отцу Жозефу ничего не известно о существовании этой комнаты и коридора, — проговорил камердинер. — Его преосвященство монсеньор епископ Люсонский нарочно велел устроить их, чтобы незаметно слушать разговоры своего доверенного с являющимися к нему людьми и лично удостоверяться таким образом в его верности.
— Morbleu! — шепотом воскликнул капитан. — Не очень-то доверяет почтенный епископ тем, кто ему служит. Но как же вы, мой друг, знаете эту страшную тайну?
— Я вполне предан его преосвященству; епископ сам дал мне место при отце Жозефе.
— И как счастливо выбрал!
— Только один человек оказывает на меня большее влияние, чем его преосвященство, — объявил камердинер, — это Клер-де-Люнь.
Авантюрист вежливо поклонился.
Флер-де-Суфр без шума отодвинул доску в стене; на месте ее очутилось круглое отверстие величиной побольше луидора; с другой стороны стены оно, вероятно, скрывалось под украшавшей ее инкрустацией.
— Посмотрите! — сказал он капитану. Авантюрист заглянул.
Действительно, на дрянненьком табурете сидел незнакомец, за которым капитан следил; отец Жозеф стоял в двух шагах от него, прислонясь к большому камину, в котором трещали, вспыхивали два-три полена. Чадившая на столе лампа тускло освещала комнату.