Куда идти, грасовцы пока не знали. Высадившись с вертолета на лысой макушке пологого холма, они решили сделать пробный часовой переход, чтобы приноровиться и осмотреть местность. Когда шум вертолета затих вдали, Ларькин увидел первого зверя: молодая любопытная лисичка промелькнула в зарослях. Через полчаса высоко в ветвях он заметил белку — вот пока и все встречи с животным миром. Зато насекомых: комаров, слепней и оводов —было в избытке.
Капитан предложил было с ходу поохотиться на уток, но Юрий Николаевич ответил, что шуметь им сейчас совсем ни к чему. Они пересекли поле наискосок, и майор, шедший впереди, стал пробираться через подлесок. Ларькин взглянул на часы: их турпоход длился уже семьдесят минут. Значит, уже больше часа назад капитан вспотел в первый раз, а сейчас он мечтал только об одном — добраться до речки. Но до речки было ещё далеко.
Еще через несколько минут Борисов не стал перешагивать через очередной лежавший на пути ствол лиственницы, а уселся на него, выплюнул погасший окурок и сказал: "Отдохнем немного". Затем он вытащил пачку "Явы" и немедленно закурил следующую сигарету. Виталий тоже присел на бревно и опустил приклад двустволки на усыпанную хвоей землю. Майор выдохнул струю дыма в комариную стаю и сказал, оглядываясь:
— Да. Вот оно как здесь. Давненько я не был в тайге.
— Пойдемте к реке, товарищ майор. На концентратах долго не протянешь. Нельзя охотиться —так хотя бы порыбачим.
— Почему нельзя? Можно. Только осторожно. К реке мы, конечно, пойдем. Поужинать действительно надо, да и на ночлег уже готовиться. Вот только на карту посмотрю.
Борисов поизучал какое-то время карту и махнул в сторону сигаретой:
— Вон там река. Пошли.
Ларькин встал и вскинул на плечо двустволку.
...Обещания насчет хариуса Виталий не выполнил, зато поймал увесистую щуку, и на ужин у них все-таки была уха. Поваром вызвался быть сам Борисов. Он вообще любил готовить, единственный из всей группы во время своего дежурства по кухне он кормил ГРАС по-людски. Молодежь предпочитала наскоро сварганить что-нибудь из полуфабрикатов, а то и вовсе обойтись бутербродами. Хотя кухонный блок в особняке был оборудован вполне прилично.
Пока майор колдовал над котелком с ухой, Виталий достал из своего рюкзака и стал настраивать портативный локатор. Установив, он включил его и принялся поочередно поворачивать два верньера, расположенные на подставке.
— Ищи на частоте сто килогерц, — напомнил следивший за его действиями Борисов.
Ларькин навел стрелку на нужное деление, покрутил туда-сюда рукоятку переменного конденсатора, напоследок пошарил по всему диапазону частот. Немногочисленные сигналы-были вполне земными и знакомыми.
— Ничего нет, — сказал, отчаявшись, капитан и выключил локатор.
Принюхиваясь к доносившимся из котелка запахам, он устроился у костра. Свежий ветер отгонял от реки насекомых, а после купания в ледяной воде Виталий чувствовал себя заново родившимся.
— Кстати, о герцах. Илья говорит, что герц — это самая чувственная физическая единица измерения.
— Потому что "герц" — по-немецки "сердце"? — подумав, спросил майор.
— Нет, просто потому что это единица измерения колебаний. Большаков вообще предпочитает говорить "раз в секунду".
Борисов покрутил головой — трудно было понять, восхищается он большаковским юмором или осуждает его. Он склонился над котелком, попробовал варево и объявил, что уха готова. Ларькин снова полез в свой рюкзак, достал булькающую фляжку и, открыв ее, передал майору. Тот принюхался и буркнул:
— Ты в своем репертуаре.
— Так ведь за успех. Дело-то, как обычно, безнадежное.
Утром Виталия разбудил голос майора:
— Подъем, группа! Через сорок пять секунд всем стоять на месте построения!
— А что случилось? — капитан не сразу пришел в себя.
— Зарядка, водные процедуры, — невозмутимо сказал Борисов. —Да и вообще, жизнь продолжается.
— Мы же в командировке, —- застонал Виталий.
— Я всю жизнь в командировках. Что бы со мной было, если б я из-за этого перестал тренироваться? Привыкай, заместитель.
Вчера им стоило немалых трудов найти подходящее место для лагеря. Пришлось долго брести вдоль берега, обходя пойменные болотца и высыхающие озера, пока они не добрались до переправы. Бурная речка прорезала в этом месте скалу, вода с ревом протискивалась между огромными камнями, по которым можно было перепрыгнуть на тот берег.