Оставалась лишь крошечная надежда — квитанция. Я стал рыться во всех карманах, но ничего не нашел, очевидно, я ее по рассеянности выбросил. Все же я бегом вернулся на почту и снова стал за теми, кто сдавал заказные письма. Подойдя к окошку, я спросил у служащей, натужно улыбаясь:
— Вы меня не узнаете?
Женщина ошарашено посмотрела на меня, наверняка решив, что я помешанный. Чтобы вывести ее из этого заблуждения, я напомнил: я только что отправил письмо в имение Лос-Омбуэс. Удивление этой идиотки, казалось, еще возросло, и, желая разделить его с кем-нибудь, она решила обратиться к своему коллеге, повернулась к нему, как бы прося разъяснить то, что было выше ее понимания, затем вновь посмотрела на меня.
— Я потерял квитанцию, — сказал я. Ответа не последовало.
— Я прошу вернуть мне письмо, но квитанции у меня нет, — повторил я.
Женщина и второй сотрудник обменялись взглядами, как партнеры за картами.
Наконец она спросила таким голосом, какой бывает только у изумленного человека:
— Вы хотите, чтобы вам вернули письмо?
— Совершенно верно.
— И у вас даже нет квитанции?
Я был вынужден признать, что у меня действительно нет этого важного документа. Удивление женщины достигло предела. Она что-то невнятно пробормотала и опять посмотрела на сослуживца.
— Он хочет, чтобы ему вернули письмо, — проговорила она.
Тот улыбнулся дурацкой улыбкой, всем своим видом желая изобразить понимание. Женщина снова взглянула на меня и сказала:
— Это совершенно невозможно.
— Я могу показать документы, — возразил я, вытаскивая бумаги.
— Не нужно. Правила одинаковы для всех.
— Согласитесь, что правила должны соответствовать логике, — раздраженно воскликнул я. Родинка с длинными волосками на щеке этой особы начинала выводить меня из себя.
— Вы знаете правила?
— Незачем знать их, сеньора, — холодно ответил я, догадываясь, что слово «сеньора» должно смертельно обидеть ее.
Глаза этой гарпии теперь сверкали гневом.
— Поймите, сеньора, правила не могут противоречить логике, их должен составлять нормальный человек, а не сумасшедший. Если я посылаю письмо и тут же прошу вернуть его, значит, я забыл написать о чем-то очень важном, и, следовательно, разумнее всего удовлетворить мою просьбу. Или вы заинтересованы в отправке неполных и неточных писем? Всем известно, что почта является средством сообщения, а не принуждения; почта не может заставить меня отправить письмо, если я этого не хочу.
— Но вы же сами его отправили, — ответила она.
— Да! — закричал я. — Но, повторяю, теперь я передумал!
— Не кричите на меня, ведите себя прилично. Уже поздно.
— Не поздно, письмо находится там! — сказал я, показывая на корзину с письмами.
Очередь шумно возмущалась. Лицо старой девы дрожало от ярости. Я с отвращением почувствовал, что вся моя ненависть сконцентрировалась на ее родинке.
— Я могу доказать вам, что я тот самый человек, который отправил письмо.
— Не кричите, я не глухая, — поморщилась женщина. — Я не имею права принимать такие решения.
— Тогда посоветуйтесь с заведующим.
— Не могу. Здесь слишком много народу. Мы загружены работой, понимаете?
— Мое дело — тоже часть вашей работы, — сказал я. Кто-то из очереди предложил вернуть мне письмо и не задерживать других. Женщина медлила, делая вид, будто чем-то занята, затем вышла и долго не возвращалась. Наконец она появилась, злая как собака. Потом порылась в корзине.