Мне стало лучше. Это ведь не подделка, не игрушка. Скафандр побывал в космосе, хоть мне самому и не удалось. Но удастся! Когда-нибудь. Я научусь им пользоваться и когда-нибудь пройдусь в нем по голой поверхности Луны.
— Может, отнесем в твою мастерскую, а, Кип?
— Куда нам спешить, милый? — возразила мама. — Клиффорд, ты не хочешь примерить его?
Еще бы я не хотел! Мы с папой сошлись на том, что оттащили в сарай ящик и упаковку. Когда мы вернулись, в доме уже торчали репортер и фотограф из «Кларион» — о моем выигрыше газета узнала раньше, чем я, что я посчитал неправильным.
Они попросили меня попозировать, и я не стал возражать.
Влезть в скафандр оказалось делом тяжким. По сравнению с этим одеваться в вагоне на верхней полке просто пустячок.
— Погоди-ка, парень, — сказал фотограф. — Я видел, как их одевают. Совет примешь?
— Нет, то есть я хотел сказать «да».
— Ты в него проскользни, как эскимос в каяк. Потом суй правую руку…
Так оказалось намного легче. Я широко распустил передние прокладки и сел в скафандр, хотя при этом чуть не вывихнул правое плечо. Потом нашел специальные лямки для подгонки размера, но возиться с ними не стал. Фотограф запихнул меня в скафандр, застегнул молнии, помог подняться на ноги и задвинул шлем.
Баллонов с воздухом на скафандре не было, и пока он сделал три кадра, мне пришлось дышать тем воздухом, который остался внутри шлема. К тому времени, как фотограф кончил снимать, я удостоверился, что в скафандре действительно работали; внутри пахло потом. Я с радостью скинул шлем.
И все равно носить скафандр мне нравилось. Прямо как космонавт.
Газетчики ушли, а мы вскоре легли спать, оставив скафандр в гостиной. Около полуночи я осторожненько спустился вниз и примерил его еще раз.
На следующее утро, прежде чем идти на работу, я отнес скафандр в мастерскую.
М-р Чартон вел себя дипломатично. Он сказал всего лишь, что хотел бы взглянуть на мой скафандр, когда у меня найдется время. О скафандре знали уже все — моя фотография красовалась на первой странице «Кларион» между заметкой об альпинистах и отчетом о пострадавших во время праздника. Статейку написали довольно зубоскальную, но я на это внимания не обращал. Я ведь толком и не верил никогда, что выиграю, зато заполучил самый что ни на есть настоящий скафандр, которого не было ни у одного из моих одноклассников.
Днем папа принес мне заказное письмо от фирмы «Мыло скайвей». Письмо содержало документы на владение космическим скафандром, герметичным, серийный номер такой-то, бывшей собственностью ВВС США. Письмо начиналось с поздравлений и благодарностей, но в последних строках было и кое-что существенное:
«Мы сознаем, что выигранный Вами приз может Вам в ближайшее время и не понадобиться. Поэтому, согласно параграфу 4-а правил проведения конкурса, компания готова выкупить его за пятьсот долларов наличными.
Для получения денег Вам следует вернуть скафандр в демонтажное отделение фирмы «Гудеар» по адресу: город Акрон, штат Огайо, до 15 сентября сего года. Почтовые расходы фирма принимает на себя.
Компания «Мыло скайвей» выражает надежду, что Вы получили такое же удовольствие от нашего конкурса, какое мы получили от Вашего участия в нем, и что Вы согласитесь не отсылать скафандр до проведения специальной телепередачи, посвященной мылу «скайвей». За участие в ней Вам будет выплачено 50 долларов. По этому поводу с Вами свяжется директор Вашей местной телестудии. Мы надеемся, что Вы не откажетесь быть гостем нашей передачи. С наилучшими пожеланиями от «Мыло скайвей», мыла чистого, как само небо».
Я протянул письмо отцу. Он пробежал его глазами и вернул мне.
— Надо, наверное, соглашаться, — сказал я.
— Телевидение не оставляет шрамов на теле, так что греха в этом я не вижу, — ответил отец.
— Да нет, я не о том. Их передача — просто легкий заработок. Я думаю, что мне и впрямь следовало бы продать им скафандр.
Мне бы радоваться: ведь подвернулись деньги, в которых я так нуждался, а скафандр мне был нужен как рыбе зонтик. Но радости я почему-то не чувствовал, хотя никогда в жизни мне не доводилось еще иметь пятьсот долларов.