Выбрать главу

— Сидеть. — Так и сказал — «сидеть», представляете?! Ну всё, думаю, опять началось. Барские замашки, неуравновешенный мальчик и прочие прелести.

— Я не…

— Да сядь ты. И закрой глаза!

И я закрываю глаза и опять усаживаюсь на корточки. А через минуту меня лижет прямо в эти самые глаза Пуфик!

— Фу!! — ору я. — Фу!! Какой же ты идиот, Курыч! Какой идиот! — Я выхватываю у него из рук поводок (а какой поводок-то грязный!), выбираюсь из штаба (спотыкаюсь, падаю, и вот уже и сама грязная!) и гордым обиженным шагом направляюсь обратно. Пуфик рвётся вперёд что есть сил, прямо вот-вот удавится. Пусть думаю, удавится, но поводок я уже ни за что не выпущу, пусть рвётся, главное, что «вперёд» для него — то же, что и для меня. Домой, вот что. Домой и побыстрее!

Какое-то шестое чувство говорит мне, что Курыч идёт за мной, но я не оглядываюсь, ничего не говорю. А что говорить? Идиот он и есть идиот. И эта мерзкая слюна у меня на физиономии…! А ведь я было подумала… даже не подумала, а… что-то во мне повернулось в эту сторону. В общем, почудилось, вот наверно как. Почудилось, что Курыч, идиот такой, меня поцелует! А тут — Пуфик… Глупо-то как. Тем глупее, что смешно. Как если бы я в балетной пачке рассольником облилась. Ждала принца, а подлезла дворняга… Курычу это не объяснишь. Видеть его не могу. Вот и пусть где-то там плетётся!..

— Да ладно, пошутил я…

Ага, догнал всё-таки! И всё-таки я скажу, скажу, скажу это всё, чего не объяснишь! Вот именно что и объяснять не буду, а просто…

Ничего я не сказала, конечно. Дёрнула поводок так, что Пуфик назад с полметра проехал, даже дорогу когтями пропахал, схватила его за его бока и сунула прямо Курычу под нос. Пуфик страшно обрадовался, принялся его лизать. Но и Курыч страшно обрадовался! Он прямо просиял, забрал у меня Пуфика и бодрым шагом, с ним на руках, к дому потопал. Я постояла немного (обижаться или уже нет?), и, в итоге, уже мне пришлось их догонять…

Во дворе стояла мама.

— И где ты была?!

Оказывается, не было меня минут сорок. Это раз в восемь — как мама сказала — больше чем то, на что они с папой рассчитывали.

— Но ведь вы не рассчитывали на то, что он убежит. А он убежал.

— И что, надо было бежать за ним? И откуда взялся этот твой Курыч?!

Мама не так уж часто из себя выходила, нечасто и ненадолго, я знала, что она скоро в себя вернётся, и не спорила, не сильно-то старалась оправдываться.

— Чтобы Курыча этого я больше не видела!

Я пожала плечами, продолжая вытирать Пуфика мокрой тряпкой. Лучше будет потом объясниться, мама сама так меня учила — не решать, не пытаться решать ничего в запале, а сейчас она явно там, в этом запале.

— Почему чтобы не видеЛА? — переспрашивает папа. — Чтобы не видеЛИ. — Папа не в запале, он в кухне. Кофе пьёт, наверно.

— Кто-то был другого мнения! — кричит мама. — Кто-то называл это «вакциной»!

— Другого мнения? Был. — Но (пауза, наверно, кофе отпивает) «вакцинация» затянулась…

Видимо, я как-то неудачно дёрнула Пуфика, он заскулил и тяпнул меня за палец.

— Ай! — взвизгнула я. Прокусил! Ну, думаю, придётся в школу перстень надевать, не люблю, когда руки не в порядке…

— Ай-яй-яй, — передразнила мама. — А ты думала, это легко — завести собаку?

— Так ведь я её не заводила.

— А друзей этих ненормальных — заводила?.. Ксана, я беспокоюсь. У меня ситуационная тревожность — семьдесят один, мне всё это не нравится, понимаешь?

— Понимаю. И что мне делать? — говорю я, рассматривая палец. Пуфика недовытертым отпустила. Он рад. Рванул в кухню («Да ё-моё! Хорошо, что не про крокодилов…!»).

— Пообещай, что никакого Курыча, — с готовностью отвечает мама. Как-то сразу ясно, что не сейчас она это придумала.

— А йод у нас есть?.. — спрашиваю. — Обещаю: никакого Курыча, — добавляю я. Легко так добавляю, между делом, просто для маминого успокоения и всебяприхождения. Я ведь ещё не знаю, что действительно — никакого Курыча. Т. е. какой-то ещё будет, но где-то далеко, я — в другом месте. И я с ним, в общем-то, в последний раз говорила…

В школе нам объявили, что завтра, во вторник, олимпиада по русскому. В городе, в восемнадцатой школе. Едет кто? Еду я. Раньше мы с Яной Маргулис «олимпиадились», а теперь вот… Я подошла к Татьяне Алексеевне и сказала: одна не поеду. Она замахала руками, мол, что ты, что ты, едь с кем хочешь, только едь! Смешная она. Я её как-то спросила про любимый фильм, так она, не задумываясь, — «Бриллиантовая рука»! Видимо, у меня такая кислятина на физиономии выступила, что она заволновалась: «А ты, Оксаночка, что посоветовала бы?». «Синий бархат», — говорю. Пошутила я так. Если Линча и начинать, то не с «Бархата», конечно… Но знаете, что она сказала? Спросила: «Это документальный?» Что, интересно, ей в голову пришло, ткацкая фабрика?