В автобусе они впереди расположились, а мы на самом заднем сидении, я стала было — вполголоса — жаловаться родителям на Супергероевну, но папу это рассмешило:
— Чем ты недовольна? Вот неблагодарная! Она честным образом свозила вас на олимпиаду, а теперь решает другую задачу. В которую ты просто не входишь!
А мама, как и я, почему-то про Яну вспомнила.
— Вот уж ничуть не удивляет меня эта Героевна. Меня удивляет Яна. Яна — и ты. Она тебя вообще — помнит? А ты её? Ни единого звоночка, ничего… А ведь вы дружили!
Мама хотела бы, чтобы мы общались с Яной по-прежнему. Ну, не совсем по-прежнему, или даже СОВСЕМ не по прежнему — на расстоянии-то восьмидесяти километров! — хотя бы перезванивались, хотя бы изредка. В общем, не теряли бы друг друга, «У Яны есть будущее!». А я… я как-то не думала об этом. Я думала, как не остаться одной здесь и сейчас. Думала, по сути, о заполнении места, о «Янозаменителях». И даже, казалось, их нашла… Я никогда не скучала по Яне, вот что я вдруг поняла. Она тоже была заполнителем места. Удачным заполнителем. Ну, или не неудачным. Сколько бы она ни знала, чем ни занималась, а мне никогда не было с ней по-настоящему интересно. Только удобно — и это всё… Я быстро глянула на маму, потом на папу. Может, рассказать им это всё? Нам ещё ехать и ехать… Но мама углубилась в телефон, а папа скептически оглядывал Супергероевну. Та, видимо, что-то демонстрируя, повисла на петлях-держалках…
— Взрослый человек… — усмехнулся папа. Он не видел, что это не «взрослый человек», а одуванчик, космонавт, — что-то такое, что видела я… Она Суперпопугаевна, конечно, но мне всё равно страшно жаль, что она вот так… отдалилась, что я больше не вхожу в её «задачу». «Вот Курыч бы меня понял!» — подумала я и сама обалдела…
Сначала мы пошли в «Молочный бар». Всегда, когда там бываю, меня добивают две вещи: плакат на всю стену «МЯСНОЙ ДОМ. ДОБРОЕ ДЕЛО!» и подпись под огнетушителем — «У НАС САМООБСЛУЖИВАНИЕ». Я представляю — как в первый раз представила, так в меня это и… въелось: несчастную коровку ведут на бойню, она мычит и упирается, а ей ласково так говорят: «Ничего-ничего, это же доброе дело!» Потом вспыхивает пожар — но никакой паники, потому что все знают, что при пожаре тут — самообслуживание! А сегодня так вообще анекдот — прямо на фоне этого огнетушителя с «самообслуживанием» бармен в дымящийся тостер заглядывал — «Сгорел, скотина!».
Я просто-таки залюбовалась, пока ждала, когда чуть-чуть подтает гора моего мороженого, и аж вздрогнула от этого звонка — вечно папин телефон на максимуме! Папа не хотел отвечать, не хотел, не хотел, но взял да и нажал на зелёную кнопочку… Я этот момент хорошо запомнила. Телефон на столе. И папа — нажимает на зелёненькую, а уж только потом берёт трубу. Вид у него шутливо-недовольный. Мол, достали.
— Да, да… Виноградов? — переспрашивает он каким-то странным голосом. Кладёт трубу и — маме почему-то:
— Курыч погиб.
Мы молчим. Я не знаю, что сказать, а родители… родители, может быть, думают о том, что же нам теперь делать. Я очень на это надеюсь, потому что я — точно этого не знаю.
— А это… точно он? — наконец, спрашивает мама.
— Веня звонил…
Веня — наш участковый. До пятого класса он с папой учился, а потом его в другую, в старую школу перевели, — кажется, из-за какого-то конфликта…
— Он? — с той же деревянной интонацией повторяет мама, уже как-то и непонятно о ком, об участковом или о Курыче.
— Да что ты заладила! Да, он. Виноградов, шестьдесят пятая квартира!
Я смотрю на мороженое, ясно понимая, что есть его не буду.
— Ладно. Пойдёмте, — говорит папа.
— Куда? — потерянно спрашивает мама.
— Ну что ты как… как не знаю кто! Кто у нас психолог-то? Не пугай ребёнка! — говорит папа. — Ноутбук-то мы — идём покупать или нет? — Это папа уже у меня спрашивает. Я отрицательно кручу головой…
Это очень трудно объяснить, почему. Я ничем не помогу Курычу — что бы с ним не случилось — тем, что не куплю себе ноут. И ничем ему не наврежу, если куплю. И вообще — глупо отказываться от покупки. Что бы ни случилось. Всё дело… всё дело в лице. Я знаю, что если мы пойдём за этим самым ноутом, то мне придётся делать покупочное лицо. Такое лицо, которое выражает: я думаю о покупке, я её хочу, я с интересом рассматриваю все варианты, я выбираю лучший — и так далее. А у меня просто нет сил делать такое лицо. Это всё равно, что прийти на пляж и не иметь сил раздеться. Поплыть в одежде… Я отказываюсь. Глупо отказываться от покупки, но ещё глупее вот это «плыть в одежде». Мы едем домой.