Больше года я провел в высокогорной экспедиции, в надежде, что эта работа излечит меня от желания стать теоретиком. Однако ни трудности альпийских походов, ни подъемы в верхние слои атмосферы, ни совершенно новая для меня сложная техника физических экспериментов не были в состоянии отвлечь от постоянных дум об одном и том же. Новые гипотезы, одна другой смелее, рождались в моем мозгу.
Получив отпуск, я сейчас же помчался в Академию Познания.
За это время в зале логического анализа произошло много перемен. Моих любимцев - электронных анализаторов - уже не было. Их место заняли крохотные машинки неизвестной мне конструкции, способные производить до трех миллиардов логических операций в секунду. В конце зала я увидел массивную дверь, обитую звукоизоляционным материалом. На двери была табличка с надписью: "Консультант".
Возле двери, в кресле, сидел старичок в академической ермолке. Он просматривал рукопись, лежавшую у него на коленях, время от времени нетерпеливо поглядывая на часы.
Дверь отворилась, и старичок с неожиданной резвостью вскочил, рассыпав листы по полу.
- Федор Михайлович! - сказал он заискивающим тоном. - Может быть, вы мне уделите сегодня хоть пять минут?
Я перевел взгляд и обомлел.
В дверях стоял тот самый юноша, который прошлый раз жаловался мне на свою судьбу.
Но это был уже совсем другой Тупицин.
- Не могу, дорогой, - снисходительно сказал он, - у меня сейчас свидание с академиком Леонтьевым. Он записался ко мне на прием неделю назад.
- Но моя работа гораздо важнее той, что ведет Леонтьев, - настаивал старичок. - Я думаю, он, как честный ученый, сам это признает!
- Не могу, я обещал. А вас я попрошу зайти... - Тупицин вынул записную книжку,-на той неделе, ну, скажем, в пятницу в двенадцать часов. Устраивает?
- Что ж, - вздохнул старичок, - если раньше нельзя...
- Никак нельзя, - отрезал Тупицин и важной походкой направился к выходу.
Несколько минут я стоял, пораженный этой метаморфозой, затем бросился за ним вдогонку.
- Здравствуйте! - сказал я.- Вы меня не узнаете?
Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, и вдруг рассмеялся.
- Как же, помню! В этом зале, не правда ли?
- Конечно!
- Вы знаете, - сказал он, беря меня под руку, - в тот день я был близок к самоубийству.
- Очевидно, вы себя просто недооценивали. Болезненный самоанализ, ну, какие-нибудь неудачи, а отсюда и все остальное. Скажите, что же помогло вам найти место в жизни?
- Видите ли, - замялся он, - это не так легко объяснить. Я ведь вам говорил, что я тупица.
- Ну вот, - сказал я, - опять за старое! Лучше расскажите, чем вы тут занимаетесь.
- Я консультант по немыслимым предложениям.
- Что?! Никогда не слышал о такой должности. Разве логического анализа недостаточно, чтобы отсеивать подобные предложения?
- Достаточно. Но я как раз их придумываю.
- Для чего?
- Чтобы дать возможность ученым построить новую теорию. Вы ведь все находитесь в плену логики. Всегда во всем ищете преемственность, логическую связь с тем, что уже давно известно, а новые теории часто требуют именно отказа от старых представлений. Вот Леонтьев и посоветовал мне...
- Но как же вы это можете делать, будучи, простите за откровенность, профаном?
- Как раз поэтому мне часто удается натолкнуть ученого на новую гипотезу.
- Чепуха! - сказал я. - Форменная чепуха! Так можно гадать до скончания века. Я, правда, ученый-любитель, но проблема, которая меня интересует...
- А что это за проблема?
- Ну, как вам попроще рассказать? Мне хочется найти объяснение, почему антиматерия в доступном нам пространстве распределена не так, как обычная материя.
- А почему она должна быть так же распределена?
- Потому что признаки, которые ее отличают, ну, скажем, направление спина, знак заряда и другие, при образовании частиц могут появиться с такой же степенью вероятности, как и в привычном нам мире.
Он закрыл глаза, стараясь меня понять.
- Значит, вас интересует, почему антиматерия распределена не так, как обычная материя?
- Да.
- А почему так, вы знаете?
- Что так?
- Почему именно так распределена обычная материя?
Вопрос меня озадачил.
- Насколько мне известно, - ответил я, - еще никто...
- Не можете же вы знать, почему не так, когда не знаете, почему так. Кажется, он безнадежно запутался в своем софизме.
- Нет, - ответил я, улыбаясь, - все это, может быть, и забавно, но вовсе... - на мгновение я запнулся, - вовсе не так уж глупо! Пожалуй, лучше всего мне работать в экспедиции!