— Угу… Тачку, говоришь, прикупил? — насмешливо протянул Ковалев.
Тимур пожал плечами:
— Старую продал, на новую добавил. Имидж требует.
— Вот и у меня имидж, — с досадой заметил Жека. — Тому дай, этому дай.
— Полгода, Жека, — напомнил Тимур. Ему и самому не нравился этот разговор.
— Да-да, конечно… Я же не отказываюсь, но тут надо для налоговой было отчет сделать… Бухгалтер в курсе, как раз этим вопросом занимается, — он осекся, встретившись взглядом с Тимуром. — Буквально пару дней, — быстро добавил и вытер вспотевший лоб.
Тимур провел рукой по стальному поручню.
— Клуб хороший, Жека. Мне нравится. Не будешь дураком, сделаешь из него приличное место.
— Ну да, ну да… Выпьешь что-нибудь? — хрипло предложил Ковалев. — Я распоряжусь. Нам сюда принесут.
— Лучше кофе, — Тимур сел за круглый столик.
— Пять минут, — Жека выхватил телефон, который запрыгал в его руках, словно живой, затем сунул его обратно в карман и понесся по лестнице вниз, к бару.
Тимур задумался. Как же деньги меняют людей — и внешне и внутренне. Несколько лет назад он бы и подумать не мог, что Жека превратится в подобного высокомерного типа. Уже покрикивает на охрану и заискивающий перед ним персонал. Собственно, чему удивляться — ему и самому нравилось ловить на себе восторженные взгляды. Не каждому удается добиться того, чего добился он. В свое время он отказался работать с отцом и съехал из дома, но фамилия Ардашева открывала для него многие двери, так что говорить, что отец не помог, было бы глупо. Он сын своего отца.
Тимур трезво смотрел на вещи, а потому был лишен сантиментов. В его семье это было непозволительной роскошью.
Через минуту грохот ушел на второй план, а перед его глазами вновь возникло видение из детства — он и мать на поляне перед домом. Поют птицы и летают бабочки. На белоснежной скатерти лежат яблоки, в глубокой миске горячие пирожки, которые мать только что достала из духовки. Он подставляет ладошку и вздрагивает от горячего воздуха, которым они исходят.
— С яичком? — спрашивает, прижимаясь к материнскому плечу.
— И с творожком, — улыбается она.
Им очень хорошо вместе. Только вдвоем, посреди высокой травы, в окружении смородиновых кустов. Старый дом с покосившимися наличниками, скрипучее крыльцо и таинственный чердак — мир, который был для Тимура то пиратским кораблем, то сказочным убежищем. И изо дня в день повторялся этот завтрак на траве — и были яблоки, и пироги, и молоко в кувшине, и белая скатерть… Пока в один момент все не закончилось.
— …виски, ром?
Тимур вздрогнул и потряс головой. Расстегнул верхнюю пуговицу, покрутил шеей. Золотая цепочка с крестиком скользнула вниз, вызвав легкую щекотку.
— Задерживаться не хочу. Порешаем, и я поеду.
— За встречу надо выпить, Тим, — насупился Жека. — Или ты теперь из-за этих денег не выпьешь со старым товарищем?
— Ладно, плесни на дно, — разрешил Тимур. Его опять охватило беспокойство.
— Это дело, — Ковалев щедро наполнил стакан и протянул его Тимуру. — За дружбу?
— За дружбу.
Выпив, Тимур зажмурился, чувствуя, как усталость сменяется легкой эйфорией. Закусив горстью орехов из бамбуковой пиалы на столе, Ардашев откинулся на спинку кресла.
— Завтра до двенадцати первый транш должен поступить на мой счет, остальное через два дня, — спокойно сказал он.
Ковалев молча покрутил пустой стакан в руках.
— Или ты отдаешь мне на клуб, — добавил Тимур. — Помнишь, мы договаривались? — он пристально посмотрел на друга.
Жека шумно вздохнул и пожевал губами:
— Мы же шутили тогда, нет?.. — Ковалев поднес стакан к губам. Чертыхнувшись, схватился за бутылку. — Я тебя понял. Что ж… Примерно так я и думал…
— Должность директора останется за тобой. Я не собираюсь заниматься этим и ездить сюда постоянно. У меня масса других проектов, — Тимур попытался сгладить ситуацию, но вдруг понял, что этим предложением лишь уязвил самолюбие Жеки.
— Конечно, — Ковалев налил еще. Подумав, он предложил: — Задержись хоть ненадолго. Посмотри программу.
— Не смеши меня. Чего я не видел в подобных заведениях?
— У меня такие девочки танцуют, — Ковалев облизнулся. — Профессионалки!
— Да ладно? — Тимур разочарованно пожал плечами.
— Ты только глянь! — Ковалев стал тыкать пальцем в подвесные клетки, где извивались полуголые танцовщицы.