— Ты долго спишь, — сказал он сухо.
— Всего шесть часов…
— Целых шесть часов. Итак, София, — мужчина сложил перед собой руки в замок. — Покажи мне, чему научилась за два месяца на Ксентароне.
Я не успела сообразить, как он сделал выпад и взмахнул рукой. В меня полетело три шаровых молнии. Взвизгнув, я отскочила в сторону и возвела стену изо льда, в которую эти молнии и влетели. Затем Джеспер метнул в меня кинжал. Я впопыхах отбила его обратно появившейся битой. Но затем меня прижало к стене порывом ветра.
— Слабо. Очень, — констатировал сенсей.
— Я просто сонная… — промямлила я.
— Так проснись, — он крутанул кистью левой руки. На меня вылилась ледяная вода, заставив меня с визгом вскочить на ноги. — Ещё раз.
Я опять защищалась, как могла. Не знаю, сколько прошло времени, но к концу занятия я валилась с ног. Папенька разрешил мне сегодня остаться дома. Я ела как в последний раз, пока на меня пялились братья. А потом меня швырнули в библиотеку и заставили изучать новые заклинания. Это продолжалось две недели. А когда меня наконец отпустили в школу, я вырубилась прямо посреди урока Калипсо. Меня растолкала знакомая, Лола, и проснувшись, я столкнулась нос к носу с учительницей.
— София, дорогая, тебе нездоровится?
— А? Мне? Нет, хех, я пучком, — я отпрянула от её доброго лица. — Извините.
Она мягко улыбнулась, и продолжила рассказывать про какого-то там короля и его реформы. Нестерпимо хотелось спать. Мало того, что я ложусь в десять, а встаю в четыре, так ещё и устаю вечно использовать магию. Джеспер считает, что я очень изнеженная и слабая. Жаль, что папа запретил мне ругаться матом, иначе бы я высказала всё, что думаю. После урока ко мне подскочил Матиас и тряхнул за плечи.
— Ты живая вообще? А то бледная, как труп.
— Я живой и грустный труп, — зевнула я. — И довольно голодный труп.
— Пошли обедать.
— Пошли, — я сползла со стула. — А где Раф? — я соскучилась по нему.
— Вот, — Матиас кивнул мне за спину.
Я обернулась. И офигела. Нет, это был всё тот же Раф, но он как-то изменился… что-то в нём не так… и до меня дошло.
— Тебя стало меньше? — выпалила я. Да, точно меньше! Свитер не так натягивается на животе, а щёки стали менее округлыми.
— Похоже на то, — усмехнулся златовласый.
Зачем? Тебя заставили? Кто тебя похудел и кому ломать лицо?
— Давай, идём. — Матиас подтолкнул меня к двери. — Тебя ждут тарталетки и блины.
— С этого и надо начинать.
В столовой я чуть не умерла от ужаса. Рафи не ест. Совсем. Сидит и давится салатом и гречкой. Боже, что с тобой сделали? Меня ж всего две недели не было, почему ты перестал есть? Ты так мило кушал пироженки с клубникой, мне так нравилось уплетать их с тобой и говорить: «как же классно жрать!», и слушать от тебя: «не жрать, а есть. И да, согласен». Ты смешно марал кончик носа кремом или пудрой, и пытался его слизать, а когда не получалось, касался кончиком пальца своего пирожного и мазал им мою щёку, пока я над тобой посмеивалась. Куда делся твой аппетит? Зачем ты худеешь?
— Софа, ау!
— А? — растерянно выдала я. — каво?
— Я говорю, ты чего так смотришь? — спросил меня Раф. — Будто привидение увидела.
— Да нет, похуже вещи есть… я задумалась, пардон. Хочешь? — я протянула ему пирожное, предприняв жалкую попытку угостить и накормить его.
Раф моргнул и помолчал три секунды, рассматривая вкусняшку.
— Я… не надо, спасибо большое, кушай сама. Я наелся, а ты очень бледная и выглядишь ослабевшей.
— Спасибо за честность, — поникла я.
— Боже, я не то имел в виду! Не обижайся, я не хотел…
— Я поняла, что ты хотел сказать, спасибо. Я правда устала. — я укусила пирожное. — Матиас, ты мне друг?
— Да, а что?
— Унесёшь? — я жалобно посмотрела на него, давая пустую тарелку из-под блинов. — Ты всё равно уходишь.
Он закатил глаза и взял мою тарелку, удаляясь по своим делам. Я же легла головой на стол. Хотелось спать.
— Где ты была две недели? — спросил Раф осторожно. — Ты заболела?
Ну, если только тобой.
— Нет. Просто теперь дома меня учит одарённый.
Раф ахнул.
— Это же… боже, это так… это слишком круто…
— Нет. Я так заколебалась… преврати меня в картошку.
— Зачем?
— Картошки не владеют магией и их не поднимают в четыре утра и не ведут на экзекуции.
Он мягко улыбнулся, положив руку мне на плечо.
— Скоро всё изменится, Софа. Тебе станет легче. Не пройдёт и века, как ты станешь вовсю пользоваться магией и не испытывать усталости.
— Я всё время хочу есть. А после занятия мне хочется спать, но меня гонят изучать сложные заклинания, и всё кончается тем, что я «слабая и хилая маленькая девочка». Я — хилая. Глянь на меня и скажи это. Я не понимаю силы своих ударов, не могу оценить чужих. Я устала!
— Бедняжка, — Раф подцепил ложкой кусок пирожного. — Я накормлю, раз у тебя совсем нет сил, бедная одарённая девочка. Открывай рот. — я съела кусок с ложечки. — Понимаешь, у тебя очень большая сила. И чем она больше, тем сложнее ею управлять. Вдобавок, ты полукровка, которая вообще всю жизнь была без магии и без понятия, как её использовать. Ты не слабая, уж тем более не хилая. Ты просто не привыкла. Для этого нужно время. У тебя его достаточно.
— Мы же одногодки, да?
— Да, а что?
— Ты либо слишком мудрый, либо слишком пафосный.
— Думаю, и то, и другое, — улыбнулся целитель. — Открывай рот.
Я ела с ложечки, как вдруг ощутила нечто странное. Какое-то необычное чувство в груди. И голос в голове. Тихий-тихий, но вместе с тем очень властный. «Помоги мне». Я вздрогнула. Глюк? «Помоги мне, ну же». Это был приказ. Звучало, как приказ. Раф что-то говорил, обеспокоенно тряс меня и пытался докричаться, но я слышала его лишь фоном. Слова «помоги мне» раздавались с нарастающей громкостью, когда наконец в себя меня привёл чей-то вопль. Кто-то орал на улице.
— Боже, да что ж с тобой?! — паниковал Раф.
— Что? Где? Кто-то кричит? — я уставилась на него.
— Ты меня слышишь?
— Да, да, и не только тебя.
— Слава богу, — выдохнул парень. — Ты вдруг закатила глаза и тебя стало трясти, я думал, у тебя припадок. И да, на улице действительно кто-то кричит.
— Нам надо туда… — я попробовала встать.
— Нет, нам туда не надо, — он усадил меня на место. — Ты сиди здесь и не вздумай уходить. Я гляну, что случилось, и сразу же приду. Если ты в коридоре сознание потеряешь, тебя задавят, — он показал на толпу учеников, что ломилась к выходу.
— Я только… ох… — в глазах потемнело, а голова пошла кругом. — Мамочки…
— Чшш, дышим, — он стал меня исцелять, держа за голову. — Дышим и разговариваем, чтобы не вырубиться. Расскажи мне, что сейчас чувствуешь.
— Мутит… слабость… я, кажется, отключаюсь…
— Не понимаю, — пробубнил он. — Ты здорова… Софа?
— Рафи…
— Софа?!
Я завалилась набок и чуть не рухнула со стула. Парень меня удержал. Затем подул мне в лицо и понёс к окну. Рафи хотел дать мне свежего воздуха. А получилось так, что мы узнали, кто и почему кричал. У ворот во внутренний двор рыдала девушка. Кажется, это была Калипсо. Перед ней валялось чьё-то тело, а на стене была кровавая надпись «открывай глаза».
— Господи, — слетело с губ Рафаила.
— Рафи… голова… — сказала я из последних сил и лишилась чувств.
Я очнулась в кабинете лекаря. На мягкой постели и под одеялом. Возле меня сидел Раф. Он молчаливо смотрел куда-то в стену и я почувствовала, что он держит мою ладонь. Сказать, что меня это тронуло — ничего не сказать.
— Рафи…
Он повернул голову. У него вырвался смешок, после которого парень меня обнял.
— Как ты меня напугала.
— Я случайно.
— Я верю, верю.
— Раф, что случилось? Кого-то убили?
Рафаил поджал край губ.
— Я не знаю, можно ли тебе говорить… я не хочу тебя волновать…
— Ты в любом случае будет меня волновать. Так что случилось?
— Убили девочку со старшего курса. И ещё здесь твой папа. Он хотел тебя забрать, но ты потеряла сознание. Сюда его не впустили. Побоялись, что на эмоциях он всё тут спалит.