Лорд Дарон с болью смотрел на страдающую дочь. Он уговаривал её есть и пить, и едва ли не трясся в припадке, когда Софа с трудом осиливала тарелку супа и куриную ногу. Она говорила негромко и устало, и всё равно давила из себя улыбку. «Я в порядке, папочка. Просто аппетита нет» — говорила она каждый день. Каких целителей лорд Крейд только не пригонял, и все, закрывая дверь Софочки и выходя в коридор, чтобы она не услышала, говорили одно и то же. Недостаток магии. Она медленно умирает. Дарон, который за несколько недель хорошо поправился и вернул себе свой вид правителя, чуть не задушил одного из лекарей, который сказал, сколько именно ещё протянет тело Софы. Полгода, три месяца из которых она проведёт, не вставая с кровати. Рирз, Верд и Фейлн заходили к ней каждый день, силясь развлечь и оживить. Я же всё пытался реализовать свою идею. Я подумал, что раз в теле Софочки нет магии, то можно было бы её туда добавить. Я хотел дать ей хотя бы половину своей силы, только не очень уверен, как это делается. Я никогда не делился собственной магией, так что опыта в подобном у меня нет. Я всё это время старался научиться отделить часть своей энергии, и было больно видеть, как с каждой моей неудачей остаётся всё меньше моей любимой булочки.
Сегодня всё стало ещё хуже. Софа начала падать в обмороки. Когда она очнулась, Дарон напоил её куриным бульоном, и через несколько минут он вышел обратно. Я попросил его распорядиться о том, чтобы бульон приготовили заново, но менее наваристым и жирным, чтобы он был полегче. Лорд закивал, поцеловал бледный лоб ребёнка и выскочил из спальни. Я положил руку на уменьшившийся животик Софочки и начал облегчать тошноту и головную боль.
— Рафи, — слабо позвала она, смотря на меня полуприкрытыми мутно-серыми глазами.
— Да?
— Рафи…
— Я тебя слушаю, солнышко. — я погладил её живот.
— В груди болит… господи, — она зажмурилась.
— Сейчас, сладенькая, — я положил руку ей на середину груди и впустил туда магию. — Чшш, сейчас. Разговаривай со мной, булочка.
— Не говори о булочках, меня тошнит от еды.
— Хорошо, давай поговорим о лошадях.
— Лошадях? — просипела девушка. — О пегасах?
— Да, давай о пегасах.
— Почему у пегаса и единорога не родится аликорн?
— Может, но только в случае, если у единорога очень много магии. Аликорны рождаются редко.
— Я Урагана потеряла, — виновато сказала она.
— Правда? — удивился я. На самом деле, я притворялся. Она уже это говорила. Трижды. Когда она сказала мне это во второй раз, а я напомнил, что она уже рассказывала, Софа сильно расстроилась и чуть не заплакала, шепча «я не помню».
— Да. Мы его поищем?
— Конечно поищем. Мы его поищем, когда у Лорда Крейда станет больше людей.
-Мгм… Рафи.
— Что, милая?
— Ты меня любишь?
— Конечно люблю, бул… зайчик.
— Почему? — она грустно посмотрела мне в лицо. — Я больная и слабая. Я всё забываю. Я бесполезная.
— Неправда, — я наклонился и бережно поцеловал её холодные губы. — Ты просто немного приболела. Ты выздоровеешь, поправишься, всё будет чудесно.
Я улыбался ей, сдерживая слёзы. Нельзя при ней плакать. Ни в коем разе.
— Честно?
— Да, любимая.
Господи, если ты есть, сделай так, чтобы я был прав. Я не хочу так жестоко ей врать, но делаю это. Я надеюсь, что ты будешь здорова, любовь моя. Иначе я искуплю вину тем, что отправлюсь вслед за тобой. Софа улыбнулась. Устало, но искренно. У меня рвалось сердце.
— Что ты чувствуешь? — я погладил ей живот.
— Я устала. Мне холодно.
— Сейчас поспим, только сначала покушаем.
— Я не хочу.
— Совсем чуточку, Софочка. Одну тарелочку бульончика.
— Одну, и всё?
— Да, дорогая.
— Ладно, — сдалась она.
Через двадцать минут примчался Дарон со служанкой. В этот раз я проверил бульон. Слабый, вкусный, но не особо наваристый. Пойдёт. Софа медленно его выпила. Отец убрал с её лба тонкие пряди волос, чтобы они не попадали в тарелку.
— Доченька, может, ещё хоть полтарелки? — осторожно и трепетно предложил лорд. — Ты очень сильно похудела, пожалуйста, давай ещё чуточку?
— Не лезет, — еле сказала девушка, откидываясь на подушки. — Мф… спать хочется.
— Софочка, малышка, ну ради папочки.
— Нельзя, её снова стошнит, — прошептал я. — Пускай поспит, потом попробуем накормить.
Дарон тяжело сглотнул и кивнул. Он ушёл. Я же улёгся к Софе и залез под одеяло. Её ледяные пальцы щупали мне горячий живот, отчего я сильно вздрогнул. Было дискомфортно, внутри живота недовольно урчало, но я молчал. Сейчас отогреется, благо, у меня пузо солидное, и тепла от него больше.
— Какой ты уютный, — прошептала Софа, залезла под одеяло и всем дрожавшим тельцем прижалась к моему брюху. То подрагивало от холодных прикосновений. — Животик так дрожит… это из-за меня?
— Нет, — соврал я, обняв её. — Нет, это просто… перенервничал утром.
— Что-то случилось?
Случилось. Ты ж прямо на лестнице выключилась и чуть шею себе нахрен не свернула! Слава богу, рядом Фейлн стоял, а то пока бы я к тебе добежал, ты бы поломалась, а я от сердечного приступа умер.
— У Тии ребёночек капризничал долго.
Служанка родила дочку, и весьма голосистую, так что оправдание сгодится.
— Я забыла, как она её назвала?
Мэри. Я говорил тебе об этом четыре раза.
— Мэри.
— Красиво.
— Красиво. Теперь закрывай глазки и отдыхай, оленёночек.
— Я люблю тебя, толстячок, — тихо прошептала Софа, прильнув щёчкой мне к груди и закрыв глаза.
Через полчаса она уже проснулась. Софа попросила погулять с ней. Замечательно! Она сама захотела на свежий воздух, это очень хорошо. Я повёл её в небольшой сад. Там нам встретился встревоженный Рирз.
— Привет, — слабо сказала Софочка.
— Мы ведь уже… — я пихнул его в бок. Не надо говорить ей, что вы уже здоровались, она забыла. Ты её смутишь. Бастард прочистил горло. — Кхм, да, привет. Раф, лорд Крейд и лорд Дарон не заняты?
— Без понятия. А что?
Он приблизился и жестом попросил меня немного наклониться. Затем прошептал на ушко:
— Из Раскола что-то выходит.
— Чт… как ты…
— Я очень хорошо слышу, я уже говорил.
Рирз стремительно удалился к выходу из сада. Если из Раскола что-то выходит, то что это может быть? Что бы это ни было, это не очень хорошо.
— Рафи! — просипела Софа.
— А? Что такое, сладенькая?
— Я говорю… — она закашлялась. — Я говорю, сорви мне яблоко, пожалуйста.
Боже, она хочет есть! Я кивнул, дотянулся до веток яблони и сорвал сочный красный плод. Протянул Софочке. Она уселась под деревом и укусила. Вопреки моей надежде, съела девушка только три кусочка. Пока я доедал, Софа сорвала с клумб небольшой букет цветов и принялась плести венок. Потом сие жёлто-бело-сине-фиолетовое творение надела мне на голову.
— Красавица, — улыбнулась Флейм.
Я чуть не заплакал. Мне одновременно отрадно и больно видеть её улыбку. Я заставил себя улыбнуться в ответ и обнял её, пряча лицо в её волосах. Они стали не только тонкими, но и перестали виться.
— Я люблю тебя, Соф, — тихо сказал я, из последних сил приводя глотку в порядок, чтобы голос не дрожал. — Очень сильно люблю.
— Я тебя тоже… пончик.
Я ощутил, как она едва заметно дрогнула, сказав это слово. Ей так сильно противны мысли о еде, и она всё равно меня так назвала. Тут к нам примчался запыхавшийся Фейлн. Из всех Флеймов он был наименее пухлым, однако это не мешало ему ловить отдышку на лестнице и задыхаться от бега. Я бы предположил, что лишнего веса у него килограмм с двадцать пять. Хотя, я могу ошибаться.
— Раф, я… ой, Софочка, привет, — улыбнулся он. Благо, что хоть ему не нужно объяснять, что она стала многое забывать.
— Привет.
— Там тебя нужно.
— Чёрт, — шикнул я. Повернулся к девушке. — Софочка, ты как себя чувствуешь?
— Я нормально. Ты надолго уйдёшь? Можно мне с вами пойти?
Фейлн помялся.