Асфальтовая дорога петляла среди красивых домиков под красной черепицей, увитых плющом, окружённых густыми садами. На зелёных лужайках застыли румяные глиняные гномы в красных колпаках, валялись брошенные малышами игрушки, стояли плетёные стулья и качалки.
Тихо шелестела листва, журчали невидимые фонтаны, откуда-то доносилась фортепьянная музыка, негромкий смех.
Хотя солнце зашло, было ещё совсем светло, закатные лучи окрасили всё вокруг в золотисто-розовые тона.
Гудрун вела машину уверенно и неторопливо. Она, наверное, хорошо знала и этот район, и место, куда они ехали.
Наконец машина свернула к красивому одноэтажному домику, который виднелся из-за молодых берёзок, рябин, кустов жимолости и сирени.
Ворот не было — к дому прямо от шоссе вела плотно утрамбованная красным гравием дорога.
Гудрун резко свернула на дорогу и, чуть ускорив движение, за несколько секунд подкатила к дубовой двери, над которой висел железный фигурный фонарь.
Все трое быстро натянули маски, выхватили револьверы и бросились вперёд. С улицы их не могли видеть. Мотор «фиата» продолжал тихо урчать.
Дверь не была заперта. В этом райском саду, где одуряюще благоухали цветы, где золотистый вечерний свет волшебно окрашивал белые стволы берёз и превращал в драгоценные камни карминные гроздья рябин, где всё дышало покоем, — к чему и от кого было запираться?
Что плохого могло случиться в этом тихом уютном доме, в котором жили мирные старые люди, никому не сделавшие зла за всю свою долгую жизнь?
…Трое налётчиков ворвались в холл — чистый, светлый холл, где сверкали медью декоративные блюда над камином, метались в огромном аквариуме юркие золотые рыбки, где пахло какой-то вкусной снедью и чисто натёртым паркетом. На шум выбежали в холл удивлённые хозяева: профессор Дрон в старомодном бархатном халате и домашних туфлях на босу ногу, его жена, благообразная седая полная женщина в белом фартуке, с руками, белыми от муки, и её сестра, всю жизнь прожившая в этой семье.
Ошеломлённые, они остановились на пороге.
Первым пришёл в себя профессор. Он бросился к стоявшему на камине телефону. Смешной, бесполезный жест…
Гудрун выставила вперёд зажатый в обеих руках револьвер и трижды нажала на спуск. Казалось, звук не очень громкий — глушитель сделал своё дело. И всё же этот звук словно взорвал царившую в этом мирном доме тишину.
Несколько секунд старые женщины стояли неподвижно, потом в едином порыве бросились к распростёртому телу.
Гудрун, а за ней и Зебра торопливо выбежали на улицу и вскочили в машину.
Ар продолжал стоять. Он был потрясён. Нет, не убийством. Он знал, для чего ехал. Он не ожидал, что жертвой окажется профессор Дрон. Дрон! Некогда и его кумир, человек, которого он привык безгранично уважать, больше того, перед которым преклонялся. Нет, это сон! Это наваждение!
Но вот оно, тело Дрона, здесь, на полу, у его ног. Руки раскинуты, полы бархатного халата распахнуты, отлетели к стене старомодные очки с железными дужками, огромное кровавое пятно невероятно медленно расплывается по паркету.
И ещё он запомнил взгляд жены профессора, отчаянный старческий взгляд, полный тоски, изумления, укоризны…
Раздался нетерпеливый автомобильный сигнал. Ар пришёл в себя, одним прыжком очутился снаружи, вскочил в уже двинувшуюся машину. Гудрун быстро вывела «фиат» на дорогу и, развернувшись, на максимально дозволенной скорости помчалась в город.
Налётчики сняли маски, спрятали оружие. В безлюдном тихом переулке бросили машину и несколькими проходными дворами вышли на тенистую площадь с фонтаном, где возле небольшого кафе терпеливо дремал «фиат» Гудрун. Сели в машину, проехали два десятка улиц и оказались возле собора. Там и расстались уже почти в сумерках. Молча, без единого слова.
Ар зашёл на кладбище, спрятал в склепе так и не понадобившийся револьвер. Вышел через другие ворота и, дождавшись автобуса, поехал домой.
Вот так это произошло…
Убийство профессора Дрона вызвало бурю.
Десятки тысяч людей вышли на демонстрации. Профессора университета, учителя многих школ объявили однодневную забастовку. Газеты помещали возмущённые статьи.
На следующий день после убийства в редакции нескольких газет позвонили неизвестные лица и сообщили, что ответственность за этот акт берёт на себя «Армия справедливости», а сам акт — это справедливое возмездие в отношении человека, предавшего подлинные интересы родины, прислужника коммунизма.