Из столицы прибыл на помощь местным полицейским комиссар Лукас, высокий, неторопливый пожилой человек, обладавший большим опытом и проницательностью.
И осторожностью тоже.
Хотя жена профессора Дрона и её сестра ещё долго находились в шоковом состоянии, они всё же сумели кое-как описать преступников. Но что давало такое описание? Две почти одинаково одетые молодые женщины и один высокий широкоплечий мужчина, блондин. Все в доверху застёгнутых тёмных плащах, в масках, с огромными револьверами.
Пули исследовали, легко определили, что стреляли из американского крупнокалиберного револьвера военного образца. Удалось даже установить, что оружие было из той партии, которая год назад таинственно исчезла как раз с соседней американской военной базы.
Это, кстати, тоже была любопытная история.
Как-то из ворот базы выехали два огромных крытых брезентом грузовика с оружием. Их пункт назначения был строго засекречен. Этот пункт — другая военная база — стал известен лишь после того, как оттуда позвонили и поинтересовались, когда же привезут груз.
Началась паника. Заработали телефоны. «Джипы» с военными полицейскими помчались по маршруту следования грузовиков. Пошли опросы и допросы.
Оказалось, что охрана, четверо мотоциклистов, довела грузовики до заранее указанной заправочной станции, расположенной у государственной автострады приблизительно на середине пути, и, не дожидаясь сменщиков — мотоциклистов, которые должны были прибыть с базы назначения, — повернула обратно. Сменщики приехали минут через пятнадцать и узнали, что, заправившись, грузовики поехали дальше, а сопровождали их или нет, никто не заметил. Удивившись такому нарушению правил охраны, а также тому, что грузовики не попались им навстречу, сменщики покатили домой.
Таким образом, стало ясно, что грузовики исчезли за те пятнадцать минут, что отсутствовала охрана. Зато неясным оставалось многое другое: почему вместо обычных солдат на этот раз машины повели гражданские шофёры из местного населения, почему был составлен такой странный график сопровождения, почему мотоциклисты, выехавшие с базы, не дождались сменщиков, почему сменщики, не найдя в условленном месте грузовики, не подняли сразу же тревогу и куда делись грузовики с оружием, а также шофёры?..
Словом, вопросов было много, а ответов на них никто дать не смог.
В итоге человек двадцать, включая начальников баз, получили взыскание, в газетах промелькнули краткие сообщения. На том дело вроде бы и кончилось.
К сожалению, оказалось, что не кончилось.
Месяца через два возле одного из полицейских участков произошёл взрыв. Удалось установить, что взорвана мина из партии пропавшего оружия. Потом при аналогичных обстоятельствах обнаружили автомат, потом ещё один, теперь вот револьвер…
Короче говоря, похищенное оружие не залёживалось. Оно исправно служило… Кому?
Этот вопрос можно было не задавать, не ясно, что ли?
Несмотря на то что убийство профессора Дрона взяла на себя «Армия справедливости», назвав его «прислужником коммунизма», многие газеты начали кампанию, обвиняя как раз коммунистов и левацкие террористические организации в преступлении и в том, что они сделали это нарочно, чтобы возбудить общественное мнение против «Армии справедливости».
Создалась крайне запутанная ситуация. Правые экстремисты обвинили левацких экстремистов в том, что те приписывают им преступление, которое совершили сами, леваки выступили с теми же обвинениями против правых. После каждого террористического акта в газеты и на радио шли десятки звонков от самых различных, большей частью никому не известных «союзов», «обществ», «армий», «бригад», «движений» и т. д., сообщавших, что именно они совершили данный акт во имя борьбы с «капитализмом», «империализмом», «фашизмом», «коммунизмом», «прогнившим обществом сытых», «обществом потребления», «обществом угнетения»…
А тем временем под пулями террористов гибли политические лидеры всех направлений (но почему-то больше прогрессивные), полицейские, судьи, прокуроры (но почему-то больше верные долгу), а заодно и некоторые крупные бизнесмены, дипломаты, излишне проницательные журналисты.
Разобраться во всём этом обывателю было нелегко, у всех были разные суждения, мнения, предположения, и как-то незаметно всё громче стали раздаваться голоса, что такого, мол, при Гитлере, Муссолини, Франко не было, что вот, мол, турки навели у себя порядок, и если мягкотелое, ни на что не способное правительство не в состоянии справиться с положением, то надо найти кого-нибудь, у кого сильная и твёрдая рука, например, военного.