Выбрать главу

Выключаем телевизор, садимся ужинать. И тут раздаётся условный стук в дверь.

Мгновенье — и мы на ногах. Рика бросается к окну, из-за занавески смотрит на улицу. Гудрун выходит в переднюю и становится так, чтобы отворившаяся дверь загородила её. Я подхожу к двери и присаживаюсь на корточки, чтоб в меня не попали, если будут стрелять сквозь неё. В руках у нас пистолеты. Всё это давно отработано, и, будь мы лунатиками, наверное, и во сне заняли бы те же позиции.

Тихим голосом спрашиваю тех, кто стучал. Слышу пароль, говорю отзыв и, не опуская пистолета, открываю дверь.

И кого же я вижу на пороге?

«Дорогого друга» собственной персоной!

Он улыбается, его белёсые глаза рассматривают меня. В редких светлых волосах безупречный пробор. На нём элегантный голубой костюм, розовая рубашка, синий галстук и жёлтые ботинки. Попугай.

— Не ждали? Рады? — спрашивает он, словно рождественский дед, пришедший к детишкам с полным мешком подарков.

— Откровенно говоря, не ждали, — говорю я.

Но мы действительно рады. И Гудрун и Рика начинают суетиться, чтобы получше угостить дорогого гостя. На столе вырастает батарея бутылок, из холодильника извлекаются все припасы. Но наш гость величественным жестом отклоняет угощение.

— Есть серьёзный разговор. — И улыбка исчезает с его лица.

Усаживаемся и готовимся слушать.

— Вот что, — начинает Рони, и в голосе его звучат командные нотки, — думаю, вам пора переменить климат. Европейский становится для вас вреден. Предлагаю совершить небольшое турне за океан, скажем, в Южную Америку. Там сейчас благодатный сезон. Отдохнёте. А кстати и усовершенствуете ваши знания. Учиться всегда полезно. Потренируетесь. Ума наберётесь. А потом, обогащённые, вернётесь домой уже для настоящей работы.

— Значит, до сих пор работа была не настоящая, так, шуточки? — не выдерживаю я.

— До сих пор, — говорит он жёстко, — вы были дилетантами. Способными, не спорю, но любителями. Вернётесь после наших лагерей профессионалами.

— Каких лагерей? — спрашивает Гудрун.

— Тренировочных. Не беспокойтесь, условия там и для жизни, и для занятий прекрасные. Ещё спасибо скажете. Есть вопросы?

— Когда отправляться? — интересуется Рика.

— Завтра.

— Прямо завтра?

— Прямо завтра.

— А как?

— Самолётом. Билеты уже заказаны. Деньги у вас есть, насколько я понимаю (улыбается, мерзавец, иронически). А новые паспорта вот, с визами, печатями. Всё в порядке.

И протягивает нам толстый конверт.

— Ну что ж, мне пора. Ни о чём не беспокойтесь. О дне вашего прилёта там будет известно. Вас встретят, доставят куда надо.

— А вас когда увидим? — спрашиваю.

— Увидите в своё время, — усмехается.

— Когда обратно?

— Всё узнаете в своё время.

— Франжье в курсе дела? — спрашивает Рика.

— Конечно. Кстати, он просил вам передать привет. Приехал бы сам, но дела не позволяют. Во всяком случае, когда вернётесь, по-прежнему будете иметь дело с ним.

И вдруг я испытываю чувство странного облегчения. Уехать! Уехать! Подальше. И поскорей. Куда-то, где можно не прятаться, не надевать парики и тёмные очки. Не носить пистолета в кармане. Не оглядываться на каждый шорох. Не присматриваться к каждому встречному. Где можно просыпаться по утрам и знать, что доживёшь до вечера.

И где не надо убивать других…

Чувство это накатилось стремительно, оно росло, как снежный ком. Я хотел бы уехать сегодня, прямо сейчас…

— Летим завтра? — спрашиваю.

— Да, — отвечает Рони.

— А может, лучше сегодня?

Он с удивлением смотрит на меня.

— Куда такая спешка? Вот, кстати, билеты в первый класс. И вот что, переоденьтесь-ка! Это здесь вы сливаетесь с природой, — он улыбается, — а там, в первом классе, окажетесь белыми воронами. И ещё — оружие оставьте здесь. С ним аэродромный контроль не пройдёшь.

— Как же без оружия?! — восклицает Гудрун (она не хотела бы с ним расставаться даже и в уборной).

— Да не беспокойтесь, там получите другое. Там всё получите, — он иронически смотрит на нас, — и оружие и квалификацию.

Я беру себя в руки. Что за истерика? Что за слабодушие? Я боец «Армии справедливости», я человек, посвятивший свою жизнь борьбе с капитализмом, с этим отвратительным, презренным обществом стяжателей. Так какого чёрта! Да нет, теперь уж покоя, безопасности и безделья мне не знать до конца жизни. А вот когда наступит этот конец, не известно никому, и меньше всего мне.

— Ну что же, — говорю я, — спасибо за заботу. Будем готовиться к отъезду.

Это был довольно невежливый намёк. Но Рони, по-моему, его не понял. Или не захотел понять. Он посидел у нас ещё полчасика, беседуя о чём попало, только не о деле. Потом распрощался.