– Вы можете говорить со мной вполне откровенно, мисс Флетчер, – поощрил он ее.
Она уставилась в точку над его плечом.
– У моего брата, – сказала она чуть слышно, – были отношения… с женщинами.
Ханнасайд кивнул.
– Я ни о чем не спрашивала, и, естественно, он сам никогда не говорил мне о них, но, конечно же, я знала. В мои молодые годы, суперинтендант, дамы не обсуждали такие дела. В наши дни все стало иначе, и молодые люди говорят, кажется, о чем угодно, и, на мой взгляд, это прискорбно. Много лучше кое на что закрывать глаза, вы согласны? Но мне пришло в голову – я это обдумывала всю ночь, – что тот, кто убил моего брата, мог… мог сделать это из ревности.
– Да, это возможно, – сказал Ханнасайд.
– Да. Конечно, если это так, это должно выйти на свет Божий. Но если вы найдете, что это не так или… или не сумеете разыскать того, кто это сделал… как по-вашему… личные отношения… моего брата – надо ли их предавать огласке?
– Конечно же нет, – ответил Ханнасайд. – Я вполне понимаю ваши чувства, мисс Флетчер, и могу заверить вас, что буду уважать их, насколько это возможно.
– Как вы добры! – она вздохнула. – Я так боюсь, что газеты будут печатать ужасные вещи про моего бедного брата… может быть, раздобудут письма. Вы понимаете, что я имею в виду.
– Не бойтесь, – утешил он ее. – Писем, о которых вы думаете, не существует.
– Как я вам благодарна! – выдохнула она. – У меня камень с души свалился!
Она поднялась и одарила суперинтенданта несмелой улыбкой – в это мгновение сержант Хемингуэй ввел в кабинет ее племянника. Невил говорил на ходу, как всегда тихо и отрывисто, и по напряженному, оценивающему взгляду Хемингуэя было ясно, что речь шла о чем-то интересном. Увидев тетю, он остановился на полуфразе и посоветовал ей делать заявления полиции только в присутствии адвоката. Мисс Флетчер объяснила Ханнасайду, что это Невил так шутит, и направилась к выходу.
Невил закрыл за ней дверь и жалобно проговорил:
– Конечно, я знаю, что я обязан повиноваться закону, но вы, суперинтендант, прервали меня на самом интересном месте.
– Сочувствую, – сказал Ханнасайд и с улыбкой в глазах добавил: – Международные осложнения?
– Да, я только что ввел черногорского патриота с ножом. Сюжет разворачивался великолепно – но теперь я утратил нить.
– Послушайте меня, не пытайтесь дурачить прессу. Допустим – хотя это невероятно, – что ваша международная история попадет в газеты…
– Но я ведь этого и хочу! – откликнулся Невил. – Честное слово, это премилая история, я так постарался. Обычно я не стараюсь, но старик Лоуренс вроде бы считает, что я серьезнее, л вам срочно понадобился? Если нет, то я как раз рассказываю вашему сержанту, в какую переделку я попал в Скопле. Это не слишком изысканная история, но я нахожу, что у него восхитительно развращенный ум. У нас с ним почти родство душ.
Ухмылка, с которой обычно выслушивают воспоминания юности, исчезла с лица сержанта. Густая краска залила его щеки, и он смущенно прокашлялся.
– Недурно, – заметил Ханнасайд. – Вам не кажется, что сейчас не время для непристойных историй?
– Не соГлассн! – просиял Невил. – В надлежащем обществе всегда время для грязных анекдотов.
– Скажите мне, мистер Флетчер, вы хорошо знали вашего дядю?
– Разумней всего сказать – нет, – ответил Невил. – Я вижу, мы сейчас погрязнем в пустословии.
– Почему – нет? – напрямик спросил Ханнасайд.
– О, да никто никого не знает. Матери говорят, они видят своих детей насквозь. Ошибка. К тому же малоприятная. Чрезмерное внимание непристойно, а в результате – заблуждение и беспокойство.
Ханнасайд не без труда следил за отрывистыми, телеграфными фразами.
– Я понял вас, – сказал он, – но вы не ответили на мой вопрос. Насколько один человек может знать другого, вы знали вашего дядю?
– Нет. Пониманию естественно предшествует интерес.
– А у вас к нему не было интереса?
– Ни к кому нет. Разве что вчуже. И то в этом не уверен. Вы любите людей?
– А вы нет?
Невил раскинул руки и втянул голову в плечи.
– Некоторых – слегка – на расстоянии.
– Да вы аскет! – сухо заметил Ханнасайд.
– Гедонист. Личные контакты сначала приятны, но как следствие – беспокойство.
– У вас странные идеи, мистер Флетчер. – Ханнасайд нахмурился. – Они ни к чему нас не приведут.
– Избегайте меня. – Улыбка блеснула в глазах Невила. – Видите ли, я и не хочу, чтобы меня куда-нибудь приводили. Длительное общение со мной вредно для ваших нервов.