У Маргарет снова затряслась грудь. Она грозно посмотрела на Хэт, давая тем самым понять, что недовольна тем, что на нее кричат перед портнихой.
– Дорогая, да вы просто картинка, – сказала мадам Костас.
Поднявшись, она любовалась своей клиенткой.
Хэт глянула в зеркало и была очарована тем, что увидела. Такой она себя еще никогда не видела. В длинном ниспадающем платье она выглядела высокой и элегантной, а болотного цвета замшевые туфли прекрасно с ним гармонировали. Хэт была довольна.
Маргарет, не добившись ничего своей показной мрачностью, вынесла наконец вердикт:
– Дорогая, ты действительно великолепна. Хэт не помнила, награждала ли мать ее когда-нибудь комплиментом, особенно по части внешности, и услышанное вызвало у нее невольный трепет. Именно о таком платье Хэт мечтала. Только бы была возможность надеть его.
– Ни слова больше не скажу о фате, хотя убеждена, что кашу маслом не испортишь. Закроем эту тему, – объявила Маргарет, когда они вышли из крошечной мастерской мадам Костас. – А теперь пойдем пообедаем. Твой Джеймс не может к нам присоединиться? Хочу познакомиться с ним поближе. Не позвонишь ли ему?
– Нет, нет, нет, – ответила Хэт, вложив в голос гораздо больше агрессивности, чем хотела.
– Бог мой, но почему? Ему наверняка хочется получше узнать свою будущую тещу. Позвони ему.
– Нет. Я… не могу.
– Не можешь? Почему это ты не можешь?
– Потому что он… он…
Хэт не могла найти объяснения. Она совсем запуталась. Выйдя, как могло показаться, сухой из воды с заменой Сэма на Джимми во время обеда, она совсем не подумала о последствиях. И вдруг ей пришло в голову железное оправдание, к тому же правдивое.
– Он уехал на несколько дней в Шотландию.
– Когда это он уехал?
– На этой… вч… поза… – Хэт торопливо выбирала подходящий день, – сегодня утром.
– Сегодня утром? – переспросила Маргарет.
– Ну да, сегодня утром, – повторила Хэт.
– Понятно. А почему, позволь тебя спросить?
– Что почему? – невинно спросила Хэт.
Она тянула с ответом.
– Почему он уехал? – нетерпеливо спросила Маргарет.
– Потому что… его мать чувствует себя не очень хорошо. Возможно, она вообще не сможет приехать на свадьбу, – ответила Хэт, ухватившись за еще одну золотую возможность. Семь бед – один ответ, подумала она. Я спасена на тот случай, если Джимми все-таки объявится, а его родственников на свадьбе не будет, ведь он уже сообщил им, что свадьба отменяется.
– Когда мы с ним разговаривали, он не сказал об этом ни слова.
– Тогда она не болела, а сейчас заболела.
– Надеюсь, ничего серьезного? Как это ужасно – не побывать на свадьбе собственного сына.
– У нее… э-э-э…
Хэт не знала, какой бы придумать несуществующий недуг. На этот раз должно быть что-то такое, что не позволило бы матери Джимми присутствовать на свадьбе.
– Так что у нее?
– М-м-м… кожное заболевание, – выдала наконец Хэт.
– Бедная женщина. А что конкретно?
– Э-э-э… ну, когда на коже…
– Ну разумеется, кожное заболевание – это болезнь кожи, – резко ответила Маргарет. – Псориаз, экзема, лишай?
Хэт не представляла себе, какое из этих заболеваний наверняка ограничивает свободу передвижения. А мать-то, конечно, знала, и потому Хэт не хотела сесть в лужу.
– Э-э-э… я точно не знаю.
– Дорогая, на мой взгляд, тебе следовало бы поинтересоваться здоровьем будущей свекрови.
Если мне и дальше придется вести разговоры о здоровье, надо бы получше познакомиться с медициной, простонала про себя Хэт.
– И когда же он вернется?
– Только… только в самый канун свадьбы, – не подумав, ляпнула Хэт.
Она удивилась тому, что в своем предсказании так приблизилась к истине – если, конечно, все окажется так, как она надеется. Просто замечательно – сказать что-то такое, что не высосано из пальца или во всяком случае, надеялась она, не совсем высосано из пальца.
– В канун свадьбы? А как же репетиция? Что это он такое затеял, уехав так далеко перед самой свадьбой? Если бы его мать была серьезно больна, тогда другое дело, но в данном случае… Он обязан быть на репетиции, это очень важно! Тебе нужно позвонить ему и заставить вернуться. Неслыханное дело!
Вот черт, подумала Хэт. О репетиции-то она и забыла. Не гожусь я для вранья, сделала она вывод, задумавшись, какую бы еще назвать причину.
– Ах да, я забыла сказать, – запинаясь, проговорила она наконец, – мы решили не тратить время на репетицию.
– Не тратить время на репетицию?
– Мама, да прекратишь ты, наконец, повторять мои слова? С тобой разговаривать – все равно что слушать дурацкую кассету, по которой изучают английский язык. У нас не будет репетиции, она нам не нужна. Да и зачем? Он входит в церковь, идет по проходу между скамеек и останавливается перед единственным человеком в саване. Карта ему не нужна, он не слепой. Потом приезжаем мы с папой и идем прямо к нему! Вот и все, не так ли?
– В рясе, а не в саване, дорогая, – резко возразила Маргарет и театрально фыркнула. Это был второй любимый ею прием, с помощью которого она изображала реакцию на оскорбление или недовольство плохим поведением.
– Какая разница! Мама, не усугубляй, и без того тошно.
– Что это еще значит «и без того тошно»?
– Ничего, ничего, – ответила Хэт.
Ее невыдержанность уже привела к тому, что открылось гораздо больше, чем она хотела.
– Просто я устала от всего, вот что.
– Да-да, дорогая, и потому я так рада, что приехала и все взяла в свои руки. Даже не знаю, как бы ты без меня справилась. По-моему, ты и сама не представляешь, что взвалила на себя.
Хэт закатила глаза и пробормотала про себя: «Если бы ты только знала, как это близко к правде».
22
Настала очередь Миш паниковать
Пока мать допрашивала Хэт, Миш наконец-то встрепенулась. Мучительное понимание того, что свадьба подруги уже на носу, не давало ей покоя, а Джимми между тем так и не появился. Миш втайне надеялась, что он позвонит и объявит о своем возвращении, но в этом нельзя было быть уверенной. Миш пришло в голову, что перед ней стоит выбор: признать неудачу и тем самым доконать свою лучшую подругу, или постараться все-таки ей помочь. Будучи оптимисткой, она выбрала второе. И не только ради Хэт. Возвращение Джимми стало теперь ее личной задачей. Она решила спасти подругу от горького разочарования и публичного унижения, а проигрывать Миш не любила. И она ощутила вину за то, что заставляла Хэт гнуть свою линию. Поначалу Миш вносила одно только разногласие, пока вдруг – и Хэт так и не поняла почему – не изменила свое отношение. Миш решила, что нужен еще один разговор с Джимми, чтобы убедить его в необходимости образумиться. Если у нее ничего не выйдет, она скажет, что убьет его. Страх, истерия, ярость смешались в один коктейль, и ей показалось, что убить Джимми не составит для нее труда.
– Здравствуйте, – пропел веселый шотландский голос. Миш показалось, что она услышала рекламу супов «Бакстерз».[29] Это сбило ее с толку. Она не ожидала, что трубку снимет не Джимми, а кто-то другой. – Здравствуйте, кто это?
– Простите, это Мишель, знакомая Джимми. Он дома?
– Нет, к сожалению, его нет. Он уехал несколько дней назад.
Не смылся ли он после моего звонка, подумала Миш. Если так, это очень плохо.
– А вы не знаете, куда он уехал? – спросила она как можно равнодушнее.
– Точно не знаю, дорогая. Говорил, что собирается покататься на велосипеде в Хайленде,[30] а потом, возможно, вернется в Лондон.
– Вот как, – проговорила Миш.
Ей не хотелось заканчивать разговор, не раздобыв как можно больше сведений, но и подозрение матери Джимми не хотелось возбуждать. Однако та опередила Миш:
– А вы, случайно, не знакомая моего сына и Хэрриет?