В 1914 году Андрей Туполев познакомился с другими «кружковцами» H. E. Жуковского, его родственниками — Борисом Стечкиным и Сашей Микулиным. По воспоминаниям А. А. Микулина, когда он самозабвенно собирался запаять собранную им авиабомбу (бомбы на конкурс, объявленный тогда Жуковским, делали практически все «кружковцы») и уже подносил паяльник к отверстию, которое собирался запаять, кто-то схватил его за руку.
«— Вы что, с ума сошли! Ведь порох-то от паяльника вспыхивает! Давайте покажу! — И насыпал кучку пороха, поджег — порох взорвался.
— Вы спасли мне жизнь, — благодарил его Микулин.
— Пустяки! Давайте знакомиться! — Протянул руку: — Туполев. Андрей».
Знакомство этих людей дало жизнь многим выдающимся техническим достижениям, в том числе одному из самых необычных и загадочных русских изобретений. Дело в том, что с 1914 года 23-летний Борис Стечкин и некоторые его товарищи (Александр Микулин — с 1915 года) работали в лаборатории инженера Николая Николаевича Лебеденко.
Лебеденко, имевший хорошие связи, был организатором инженерных работ авантюрного плана, с блестящими, порой сумасшедшими идеями. После разработки нескольких зажигательных авиационных бомб, заказ на которые Жуковскому принес Лебеденко, он по собственному почину взялся за разработку огромного трехколесного танка «Нетопырь». Колеса машины должны были быть диаметром по девять метров! Микулин и Стечкин были среди разработчиков. Когда проект вчерне был закончен, Лебеденко попросил сделать «отличную» масштабную модель танка, в масштабе 1:30, самодвижущуюся, с иллюстрацией выдвижных вооружений, с высокой степенью деталировки, с выверенной отделкой. К этой тонкой работе по предложению Жуковского был привлечен «рукастый» Туполев. Вскоре великолепная модель, приводимая в движение мощной цилиндрической пружиной, над которой корпели сразу три будущих академика, была готова. Лебеденко был в восторге. Вызвав краснодеревщика, он торжественно приказал ему срочно сделать для модели роскошный футляр. Когда великолепная упаковка была готова, модель заведена, поставлена на стопор и вложена в футляр, Лебеденко направился на прием к князю Львову, председательствующему в Земском союзе.
Князь Львов с интересом осмотрел игрушку, проникся изобретением и направил Лебеденко к военному министру, тот вроде также был заинтригован увиденным, но, не рискуя взять на себя ответственность, предложил показать модель Государю.
Лебеденко, знавший за собой умение производить неизгладимое впечатление, тщательнейшим образом подготовился к аудиенции, точно рассчитав, как составить речь. Проявив безукоризненные манеры, он кратко и доходчиво рассказал царю о «великом» изобретении, тонко подведя доклад к самой эффектной части:
— А сейчас, ваше величество, я покажу вам проходимость моего танка! — С этими словами он изящно достал из футляра модель, поставил ее на пол и, ловко разложив на ее будущем пути несколько книг, снял со стопора. На Николая II модель, вкупе со словами и блестящим внешним видом Лебеденко, обещавшего с помощью нескольких танков окончить войну в три дня, произвела самое благоприятное впечатление.
Лебеденко оставил восхищенному царю модель и вышел от него с открытым на разработку счетом.
С точки зрения проходимости и защищенности — главных качеств боевых машин, эта машина была никудышной. Она просто увязала в грязи, даже на непересеченной местности, а уязвимость от артиллерийских снарядов ее гигантских колес на трехметровых спицах, равно как и сложность ремонта в полевых условиях, была очевидной.
Танк, общим весом до 60 тонн, был построен в 1915 году, но по результатам испытаний был сделан вывод об общей непригодности танка к использованию в условиях боя, что привело к закрытию проекта. Боевая колесная машина, первоначально охраняемая, а затем бесхозная, ржавела в лесу под Дмитровом до 1923 года, после чего была разобрана на слом.
Несомненная польза этого проекта была в том, что пришлось впервые работать с трофейными двигателями, причем двигателями мощными, снятыми с подбитого немецкого дирижабля. Впоследствии от этого была большая польза для выдающихся советских специалистов по двигателям, академиков Б. С. Стечкина и А. А. Микулина.
В декабре 1914 года, используя спонсорские средства (100 тысяч рублей, пожертвованные членом Всероссийского аэроклуба, богатым помещиком Э. М. Малынским), над созданием своего тяжелого аэроплана работал другой замечательный ученик Жуковского — Василий Андрианович Слесарев, окончивший ИМТУ в 1911 году. «Святогор» Слесарева обещал стать крупнейшим самолетом мира: он имел размах крыльев 36 метров, длину 21 метр, взлетный вес 6,5 тонны. В ходе работ отпущенный капитал был израсходован, так же как и личные деньги Слесарева (около 65 тысяч рублей, предположительно взятых в кредит). Приобрести запланированные немецкие двигатели мощностью 300 л. с. оказалось невозможным — шла война, и для аэроплана пришлось взять французские моторы «Рено» существенно меньшей мощности.