То, что Лив находилась под влиянием своей сильной по характеру свекрови, не подлежит сомнению. Однако утверждать, что она стала жертвой стремления Алисон к господству над окружающими, по меньшей мере странно.
В последние три года войны Лив в отсутствие Тура вынуждена была сама принимать решения, касающиеся ее самой и жизни ее детей. Кое-что из того, что она делала, шло наперекор ценностям, которых придерживался Тур. Когда Лив возвратилась домой, она продолжала действовать в том же духе, оставив за собой право иметь собственное мнение по вопросам политики и религии.
Лив была доброжелательным, общительным человеком; эти качества особенно проявились в гостеприимной атмосфере американского дома Ульсенов. Однако она много болела и порой ее тяготила зависимость от своих благодетелей. Она предпочитала справляться с трудностями сама и действовала по возможности самостоятельно. Трудности закалили Лив, и по возвращении в Норвегию она была уже совсем другим человеком — мужественным и независимым в суждениях. Когда-то она стремилась угождать Туру, чтобы сделать его счастливым. Желание видеть мужа счастливым не исчезло, но угождать ему она больше не хотела.
«Отец чувствовал новую роль матери. А ему была нужна женщина, над которой он мог бы главенствовать. Ему было трудно признать, что во время войны мать справилась с трудностями без него, — сказал Тур Хейердал-младший в беседе с автором этих строк. — Отцу был нужен молниеотвод, и он частенько обвинял ее в вещах, в которых она совсем не была виновата. Мать не могла с этим примириться. Она охладела к нему — после всей его ругани она уже не могла быть нежной и заботливой».
И если Тура раздражало стремление Лив к самостоятельности, то ей не нравилась его неугомонность, подмеченная Арнольдом Якоби и ставшая основной чертой его характера. Она по-прежнему восхищалась его энергией и силой воли. Но если раньше она позволяла ему тратить все силы на себя самого, то сейчас считала, что пора подумать и о других. Он не видел детей со времени «Малой Норвегии», но в Лиллехаммере он тоже почти не общался с ними — разве что во время вечерней молитвы или по воскресеньям, когда отдыхал от работы.
Как только на березках в Рустахогде появилась первая листва, Тур сунул готовую рукопись в чемодан и попрощался с Алисон, Лив и сыновьями. Через десять месяцев после воссоединения, в мае 1946 года, нетерпение погнало его за порог дома. По словам Лив, Тур воспринял войну как «личное оскорбление, как задержку в работе»{465}, не говоря уже о том, что он называл ее абсолютной глупостью. Потерянное время надо было восполнить, и единственную возможность для этого он видел в том, чтобы вернуться в США и начать с того места, где остановился. Он считал, что годы, проведенные в военной форме, пропали зря.
Назад, к природе. После шести лет в США и Канаде было приятно вернуться домой в Рустахогде под Лиллехаммером
Однако попасть в США оказалось не так-то просто. Американские иммиграционные власти ввели правило, согласно которому от иностранцев, приезжающих в страну, требовалась справка о том, что они добропорядочные граждане. Когда Тур связался с генерал-инспектором войск связи, выяснилось, что получение справки требует времени. Тем не менее лейтенант Кнут Хаугланд и его начальник Рольф Палмстрём приложили старания, чтобы справка была готова в срок. В «должностной характеристике», датированной 9 мая 1946 года, указывалось, что все отзывы о Туре Хейердале «отличные». В свидетельстве о военной службе генерал-инспектор особо подчеркнул его административные и организаторские способности. Ни в одном из документов не упоминалось об осуждении на шестьдесят дней условного тюремного заключения за отказ выполнить приказ.
Туру не составило труда упросить Томаса Ульсена предоставить место на одном из теплоходов компании. Ульсен по-прежнему восторгался его работой. Во время совместного горного похода осенью 1945 года они много говорили о теории Хейердала. Тур даже завел разговор о возможной экспедиции на плоту. Возможно, он надеялся на то, что судовладелец пообещает ему поддержку. Однако ничего конкретного из этой беседы не вышло. Тур заметил, однако, что мысль об экспедиции на плоту вызвала у Ульсена интерес{466}.
Тур отправился в Соединенные Штаты на теплоходе «Лауриц Свенсон» — том самом, на котором Лив и дети прибыли в Норвегию. По дороге курс судна был изменен, и оно направилось в город Сантьяго-де-Куба, находящийся в юго-восточной части острова Куба. По пути Тур так «загорел, что, — как написал он Хаугланду, — когда выполз на берег на Кубе, был похож на объевшегося индейца»{467}.