Тур не признал Нормана по голосу, но узнал его сразу же, как они увиделись.
Должно быть, он сумасшедший, подумал Норман, когда позднее вечером покидал ресторан. Тур спросил, не хотел бы он стать членом экипажа тростникового судна{557}.
Норман вполне хотел бы, но что скажет жена? У них было трое маленьких детей и большой кредит за дом. «Он немного сумасшедший», — сказал он, когда передавал жене разговор с Хейердалом. «Нет, — ответила она. — Тур Хейердал не сумасшедший. Это ты будешь сумасшедшим, если не отправишься с ним. Смотри на это как на отпуск!»
Тур и Норман встретились через год, в тот же день, когда Тур посетил У Тана. Норман все еще не был до конца уверен. Морской опыт научил его высоко ценить безопасность. Как предприниматель, он мог представить себя на бревнах, но тростник?.. «Тростник ведь не толще пальца!» — сказал он, уставившись на человека, пересекшего Тихий океан на связке бревен.
Но способность Тура убеждать была велика. Он кратко рассказал Норману историю тростниковых судов. Он говорил о культурных параллелях между Египтом, с одной стороны, и Мексикой и Перу — с другой, он говорил о египетском боге Солнца, имя которого использовали и полинезийцы, — и как все это могло быть случайностью? Тур привел также аргумент своих противников, что такой культурной преемственности не могло быть, поскольку древние люди не имели судов. Но он и хочет узнать, были ли у них суда.
Норман внимательно слушал. Он видел фильм о «Кон-Тики» и узнавал эти доводы, поэтому и согласился на участие в экспедиции.
Они составили договор. Норман должен был взять на себя обязанности штурмана и радиста на борту. Он также становился своего рода заместителем начальника экспедиции. Если с Туром что-то случится, то Норману поручалось взять на себя обязанности капитана и руководителя экспедиции.
Штурман. Норману Бейкеру из США поручалось управление «Ра»
Как американец, тридцатидевятилетний Норман Бейкер представлял западный блок в многонациональном эксперименте Тура Хейердала. В Нормане текла еврейская кровь, и тем самым он добавил еще один кирпичик в то многообразие, которое Тур хотел создать на борту «Ра».
Поскольку западный блок получил свое представительство, Тур желал для поддержания равновесия получить кого-нибудь из восточного блока. Он хотел найти кого-нибудь из Советского Союза, кто мог бы одновременно выполнять обязанности судового врача. Получить выездную визу для русского в 60-е годы было, однако, нелегким делом. Поэтому Тур собирался посетить Москву, чтобы просить помощи у своих знакомых. Но после советского вторжения в Чехословакию в августе 1968 года он отказался от поездки, попросив о содействии норвежское министерство иностранных дел{558}.
В начале февраля Тур получил личное письмо от своего кузена из министерства. Он обсуждал этот вопрос с советским послом в Осло два раза. Но посол сомневался в том, чтобы направить русского участника в такую экспедицию «без того, чтобы у него было достаточно времени и возможностей пройти до отправления надлежащую подготовку как в физическом, так и в психологическом плане». Это был отказ на дипломатическом языке, и министр иностранных дел Йон Линг закончил письмо своему родственнику следующим образом: «Я думаю, что смогу помочь тебе найти замену, если обращение к русским не увенчается успехом»{559}.
Но Тур хотел именно русского. Его основная идея в том и состояла, что противники в «холодной войне» должны объединиться на «Ра». В 1962 году он получил золотую медаль от советской Академии наук за заслуги в исследованиях. В Осло сам Никита Хрущев шутил насчет того, что он хочет принять участие в следующей экспедиции. Книга о «Кон-Тики» вышла миллионным тиражом, и трудно было найти русского, который бы не знал, кто такой Тур Хейердал. И с таким багажом не будет возможности найти русского участника?
Он написал президенту Академии наук с просьбой о помощи. Хейердал был достаточно дерзок и отметил, что не примет кого угодно. Кандидат должен быть врачом, знать английский и иметь чувство юмора{560}. Это было сделано не только с целью предотвратить вспышку экспедиционной лихорадки. Тур написал так с целью оградить себя от того, чтобы Академия наук прислала ему холодного и фанатичного члена Коммунистической партии{561}.