В течение XIX века великие державы — Великобритания и Франция — грабили острова в Тихом океане. В те времена в политике не существовало иных правил колонизации, кроме как первым ухватить кусок. Британцы и французы принюхивались и к острову Пасхи, но добыча их не соблазнила. Зачем они будут тратить силы на этот островок в бесконечном океане, если он не удовлетворяет даже элементарным стратегическим и экономическим требованиям?
Снова на ногах. Тур и рабочий по имени Лазарь встали перед колоссом, которого с помощью древних методов вновь подняли в бухте Анакена
Только маленькая страна Перу увидела перспективы для себя. После того как в стране в 1854 году отменили рабство, возникла острая необходимость в дешевой рабочей силе, в первую очередь на рудниках и сахарных плантациях. Владельцы, понимавшие, к чему это все ведет, некоторое время завозили китайских рабочих, так называемых кули, на замену африканским рабам. Но, когда британцы в результате известных опиумных войн в 40-е годы XIX века захватили контроль над важнейшими китайскими портовыми городами, они со временем установили такие строгие ограничения на экспорт кули, что в конце концов он прекратился. Не оставалось ничего другого, кроме как использовать в качестве рабочей силы, как и раньше, индейцев с Анд, и тогда перуанские власти начали задумываться о других ее источниках. Их взгляд упал на остров Пасхи.
Суда снарядили и отправили в путь. В канун Рождества 1862 года восемь шхун встали на рейде возле поселения Хангароа. Задачей капитанов было собрать как можно больше мужчин трудоспособного возраста, насколько хватало места на борту, и привезти их в Перу.
Как и кули, рапануйцы тоже считались наемными рабочими. Набор должен был осуществляться добровольно, и, привлекаемые стеклянными бусинами и зеркалами, а также обещаниями денег и бесплатной поездки домой по истечении восьми лет, некоторые поставили крестик на контракте, содержания которого не понимали. Однако большинство заподозрило неладное и оказало сопротивление. От принципа добровольности отказались, и тех, кто не хотел следовать добровольно, захватывали силой. Пытавшихся бежать расстреливали.
Похищения людей продолжались некоторое время в 1863 году. Новый корабль бросил якорь, и из почти трех тысяч мужчин, живших в то время на острове Пасхи, перуанцы забрали половину. Тем не менее эти экспедиции быстро прекратились. Причиной стала не перемена мышления перуанских властей, а то, что затраты на получение этой рабочей силы не оправдались. Рапануйцы не смогли приспособиться к условиям, ожидавшим их на материке. Из-за жаркого климата, заразных болезней и тяжелого труда на шахтах и полях они умирали как мухи. При попытке репатриации последней сотни тех, в ком еще теплилась жизнь, девяносто умерли от болезней и недостатка питания во время обратного пути на остров Пасхи. Только 10–12 человек вернулись обратно из полутора тысяч, ставших жертвой перуанского безумия, или «ловли черных дроздов», как называли новую форму работорговли.
Из этой дюжины кто-то занес оспу. Разразилась эпидемия и население острова Пасхи еще больше сократилось.
Местные рабочие. Тур платил сигаретами, долларами и рисом. Слева направо: брат бургомистра Атан Атан, бургомистр Педро Атан, Эй, Хуан, Лазарь и Энлике
Однако ужасы на этом не закончились. Население острова вскоре попало под власть новых захватчиков, жаждавших наживы. Они нашли, что волнующиеся под ветром травяные луга острова Пасхи отлично годятся для разведения овец. Во главе с единовластным французским «губернатором» они сделали с местным населением то же самое, что и с овцами, — посадили их за ограду. Во время последующего террора, в этот раз на их собственной земле, у народа острова Пасхи не осталось никакой другой возможности, кроме как бежать. Вместе с группой миссионеров они сели на суда и отправились кто на Мангареву, кто на Таити. На берегу осталась разоренная группка людей в сто десять душ, они стояли и махали на прощание, последние борцы, отказавшиеся покинуть свой остров. За какие-то десять лет остров Пасхи потерял почти 95 процентов своего населения.
Если молодое поколение гибло в Перу, то, когда смерть пришла домой, пострадали в первую очередь старики. И именно среди стариков были те знахари, которые хранили легенды и генеалогию острова Пасхи, ритуалы и традиции. Со времен появления здесь жизни, с тех пор как сюда пришел Хоту Матуа, они собирали знания о том, как все начиналось и как продолжалось, чтобы передать их дальше, своим потомкам. Сотни лет эта элита, состоявшая из вождей и жрецов, поддерживала жизнь в устной традиции, пока она внезапно не прекратилась.
Чтобы поддерживать все, что у них было, они создали уникальное средство: ронго-ронго— загадочный письменный язык острова Пасхи. Этот язык существует в форме надписей на немногочисленных сохранившихся деревянных пластинах. Надписи долгое время привлекали ученых, и среди тех, кто пытался их расшифровать, был и Тур Хейердал. Но ни ему, ни другим это не удалось, и содержание пластинок по-прежнему остается загадкой. Теорий о происхождении этого письменного языка много, но какого-либо достоверного ответа так и не найдено. Поскольку ни одна другая тихоокеанская культура не имела письменности, исследователи направили свой взор на дальние районы в попытке найти параллели. Если некоторые считают, что ронго-ронгопоявился под влиянием китайской письменности, то другие указывают на сходные черты с Центральной и Южной Америкой. Имеются и те, кто придерживается средней позиции — остров Пасхи принадлежит к тем немногим местам в мире, где неграмотные люди разработали свой письменный язык независимо от внешнего влияния {310} .
Тур Хейердал считал, что одна теория не обязательно исключает другую. Был ли ронго-ронгоизобретен на острове Пасхи или эти письмена появились под влиянием неизвестной цивилизации далекого континента, но со временем они получили вид, гармонирующий с культурой острова Пасхи {311} . Согласно легенде, пересказанной и Томсоном, и Рутледж, именно Хоту Матуа привез с собой первые таблички с письменами, всего шестьдесят семь штук. Именно этому Тур Хейердал особенно не доверял. Он считал, что ронго-ронгопоявился позже. И если эта особенная письменность могла быть связана с внешним влиянием, то для Хейердала это было только Перу. И там когда-то письмена вырезались на деревянных дощечках, удивительно похожих на дощечки ронго-ронгос острова Пасхи {312} .
Сходство было в том, что обе культуры использовали направление письма и вправо, и влево, подобно тому, как крестьянин заставляет лошадь двигаться вперед и назад при вспахивании земли. Эта манера письма называется «бустрофедон» и встречается очень редко. Ее использовали древние греки, она встречается в рунической письменности и также в ронго-ронго.То, что ближайшая к острову Пасхи культура, использовавшая эту манеру, была культура Перу, стало для Тура Хейердала еще одним знаком, что между южноамериканцами и рапануйцами существовали связи.