Стало темно, и об испуганных детях позаботились в лагере экспедиции. Ивонн сварила суп и достала шерстяные одеяла. Сообщение о несчастном случае пришло в Хангароа, и родители детей устремились сюда.
«Это была страшная ночь, которую я никогда не забуду, — писал Тур. — Я никогда в жизни так близко не сталкивался с горем» {318} .
Как отреагирует местное население? Сохранятся ли добрые отношения, построенные методом дипломатии на церковной скамье?
Ответ зависел от того, в какой степени члены экспедиции и особенно их начальник, почувствуют свою вину. Была ли возможность избежать несчастного случая, если бы они действовали по-другому?
Тур не хотел брать детей на борт судна. Было ли это, в дополнение к беспокойству за нарушение нормальной работы экспедиции, интуитивное чувство, намекавшее ему на возможную опасность? Жалел ли он о том, что поддался действию убедительного довода отца Себастьяна?
Возможно. Он жалел, что не отказался тогда. В то же время Тур Хейердал хотел быть одновременно щедрым и гостеприимным. Когда он услышал, что дети никогда не видели собственного острова, он растаял. Но прежде чем он успел подумать обо всем как следует, «те, кто потерял своих детей» подходили один за другим, «брали нас за руку обеими руками, будто пытаясь показать, что они знали, что мы, хозяева лодки, не могли ничем помочь. Те, чьих детей спасли, бросались нам на шею и плакали» {319} .
Появились и другие знаки, указывающие на то, что несчастье не разрушило отношений между местным населением и экспедицией. Отец Себастьян помог Туру нанять местных рабочих и, имея пастора в качестве посредника, была достигнута договоренность об условиях. Дневной заработок установили в размере 40 центов, десяти сигарет и чашки риса. И поскольку оплачиваемой работы на острове практически не было, найти добровольцев не составило труда. После несчастного случая Тур решил, что все работы начнутся после окончания похорон. Это решение работникам не понравилось. Они хотели начать как можно скорее.
В деревне резали коров и овец для обильных поминок, как того требовал обычай. Чтобы норвежцы и американцы не чувствовали себя брошенными, им принесли мясо в лагерь в Анакене. Тур с удивлением отметил, как легко островитяне переживают свое горе и как быстро жизнь возвращается в нормальное русло.
Тем не менее Тур по-прежнему горевал о случившемся. После похорон он постоял немного с отцом Себастьяном на кладбище. Тур чувствовал, что ему нужно поговорить, но все, что он сумел сказать, — «как ужасно то, что случилось с детьми». Отец Себастьян положил свою руку ему на плечо:
— Хуже с часами, которые украли.
— Что вы имеете в виду?
Тур с удивлением посмотрел на священника.
Во время суматохи со спасением детей и вытаскиванием их на берег один из норвежцев снял свои часы и положил их на берегу, перед тем как броситься в воду. Когда он вернулся за ними, часы пропали. Один туземец их украл.
— Мы все должны умереть, — объяснил отец Себастьян. — Но мы не должны воровать.
Тур не знал, понял ли он сказанное пастором. Единственным, что он знал, было то, что он встретился с личностью, «наверное, самой грандиозной» из тех, с кем он встречался раньше, — с «человеком исключительным для XX века». Он встретил человека церкви, для которого «его вера была смыслом жизни, а не только словами мудрости в воскресных одеждах за дверями церкви», — человека, который «сам жил так, чему он учил других» {320} .
Идеалы… Идеалы Тур Хейердал был готов отстаивать сам.
Гражданская война
Артуро Теао был очень молодым человеком, когда заразился лепрой. К тому времени, когда отец Себастьян прибыл на остров, заживо гниющий человек провел двадцать лет в маленькой отдаленной колонии для прокаженных. Там он общался лишь с горсткой стариков. Гости приходили к ним редко, и если они о чем-то разговаривали, то большей частью о прошлой жизни и о тех временах, что были совсем давно.
В этом уединенном месте отверженные все еще поддерживали жизнь наиболее стойких легенд острова Пасхи. Артуро слушал рассказы стариков и записывал то, что слышал, в тетрадь. Заботясь о тех, кому плохо, отец Себастьян посещал лагерь прокаженных чаще, чем других. Однажды Артуро показал ему свои записи о битве при Пойке. Рассказ был таким живым и детальным, что пастор посчитал, что он, должно быть, правдив {321} .
Легенда об этой битве была известна давно. И Уильям Томсон, и Кэтрин Рутледж изложили ее в своих отчетах. Но каких-либо доказательств гражданской войны на острове не нашли ни они, ни отец Себастьян. Когда появилась норвежская археологическая экспедиция, священник понял, что это шанс. Никто никогда не копал во рву в Пойке. Теперь он хотел попросить об этом Тура Хейердала.
Тур не заставил просить себя дважды. Он изучал легенду и хорошо ее знал, да и ее содержание заняло центральную часть в его теории. Согласно устной традиции, в те времена на острове Пасхи жили два народа, длинноухие и короткоухие. Поэтому на острове было две волны миграции, а не одна. Именно между этими двумя народами и состоялась битва у Пойке, борьба не на жизнь, а на смерть, когда победители не брали пленных.
Тур считал, что длинноухие первыми высадились на берег на острове Пасхи. Именно они приплыли с востока вместе с Хоту Матуа. Название «длинноухие» они получили из-за того, что удлиняли свои уши, повесив на мочки груз, чтобы они вытягивались, — такая мода известна среди многих культур в мире, в том числе в Перу. Гораздо позднее на остров прибыли другие мигранты. Тогда и появились короткоухие с полинезийских островов на западе {322} .
В силу того что они первыми высадились на острове, длинноухие образовали своего рода аристократию. Именно они принесли с собой искусство изготовления каменных статуй, но со временем они отправили короткоухих на тяжелые работы в каменоломнях в Рано-Рараку. Эти два народа жили в целом мирно. На острове собирали хороший урожай, еды хватало. Но население росло, и со временем каменоломни в Рано-Рараку требовали все больше и больше труда. Еды производилось мало, на острове вдруг оказалось больше ртов, чем он был способен накормить, и однажды равновесие нарушилось.
В истории имеется множество примеров, когда люди под влиянием бесконечной нужды отправляются в путешествие, чтобы найти новые страны, где они смогут найти себе пропитание. Но с острова Пасхи отправляться было некуда. Людям нужно было искать новую землю там, где они уже жили.
На самом востоке острова находилось плато под названием Пойке. Ранее, возможно предполагая недостаток продовольствия, длинноухие решили, что плато нужно очистить от камней, чтобы его можно было возделывать. Они отправили туда короткоухих сбрасывать камни с края плато в море глубиной три тысячи метров. Долгое время те подчинялись беспрекословно, но на этот раз короткоухие решили, что с них хватит, и стали собираться для оказания сопротивления.