Эти разногласия переросли в непримиримую борьбу за власть. Борьба велась по двум фронтам: внутри семьи Ульсен и между Фред. Ульсеном и Туром Хейердалом. К концу весны 1998 года она обострилась всерьез. Парк пирамид был почти готов, и официальное его открытие планировалось на 17 апреля. Тур ждал этого события со смешанными чувствами. После многолетних переговоров Тур никак не мог отделаться от мысли, что Ульсены использовали его имя исключительно в коммерческих целях[705]. Всего за три дня до открытия, 14 апреля, разочарованный Тур выдвинул судовладельцу Фред. Ульсену ультиматум. Либо семья Ульсен придерживается духа джентльменского соглашения, заключенного Фредом и Туром в 1990 году, либо Тур выходит из игры[706].
Шестнадцатого апреля Тур получил ответ, который охарактеризовал в своем дневнике как «извиняющийся и дружественный».
Но никаких разъяснений там не содержалось. Дальше в дневнике значится: «Я устал, но тверд».
Открытие Парка пирамид прошло так, как и планировалось. Из Норвегии приехали Тур Хейердал-младший и только что назначенный директор Музея «Кон-Тики» Майя Бауге, с супругами.
Девятнадцатого апреля Тур решил выйти из Фонда, а 24 числа он написал свои обоснования. Он поблагодарил Фред. Ульсена и его семью за экономическую поддержку, которая сделала этот .дорогостоящий проект возможным. Он выражал надежду на то, что парк будет успешным проектом и Фред. Ульсен вернет вложенные деньги, а научный комитет будет иметь достаточно средств для исследований. При условии, что доходы будут использоваться в гармонии с принципами, которые изначально лежали в основе проекта, Тур по-прежнему будет его поддерживать. «Но, — написал он в конце, — я больше не желаю быть официальным представителем Парка пирамид в Гуимаре»[707].
Или, иначе говоря, Тур Хейердал больше не позволял Фред. Ульсену использовать его имя в своей деятельности.
В принципе это ничего не меняло. Доходы, на которые Тур мог жить, по крайней мере, на бумаге, оставались. С Дэном Сандвейсом и Дональдом Райаном в качестве движущей силы Фонд мог продолжать свою деятельность. Однако Фонд так и не стал тем научным инструментом, о котором мечтал Тур. Руководство Парка пирамид, которое во всех отношениях принадлежало к клану Ульсенов, продолжало отдавать приоритет коммерческим целям перед научными. Финансовое положение Фонда никогда не было настолько солидным, чтобы позволить беспрепятственно вести исследования в области «человеческого прошлого», как это любил называть Тур. И хотя Тур постепенно вновь втянулся в работу, отношения с Фред. Ульсеном уже никогда не были такими, как прежде.
Работа с Парком пирамид и со всем, что было с ним связано, тотребовала более серьезных затрат, чем ожидал Тур Хейердал. Результат не оправдал ожиданий. Причиной тому были не только разногласия с Фред. Ульсеном. Дело в том, что ему так и не удалось с уверенностью датировать пирамиды. Теория, которую опровергли его собственные археологи, так и не получила требуемых подтверждений.
Тур настаивал на том, что пирамиды построили вымершие гуанчи, еще задолго до того как испанцы захватили Тенерифе. Еще со времени появления идеи о Парке пирамид он хотел сделать собственную выставку о гуанчах, их культуре и истории. Но так как он не смог точно установить возраст пирамид, то власти и руководство Парка ему отказали. Нехотя ему пришлось признать, что без датировки такая выставка будет преждевременной. В письме в офис Парка пирамид и научный комитет Фонда он написал, что выставку следует отложить до тех пор, «когда будет доказано, что пирамиду Чакона построили гуанчи, а не испанцы».
В том же письме, адресованном не кому-то определенному, а нейтрально «тем, кого это касается», явно разочарованный Тур показал, что ответственные лица, не признавая его точку зрения по поводу пирамид, отнеслись к нему преимущественно как к фантазеру, а не как к ученому»[708].
Холоднее некуда.
Тем не менее все это время Туру было чем заняться. Всю свою взрослую жизнь, с тех пор как он вернулся с Фату-Хивы перед войной, он писал ту или иную книгу. Так он зарабатывал на хлеб, однако работа над книгами давала ему возможность для богатой внутренней жизни. Там, между повествованием и анализом, он мог выражать свои идеи и мысли. Там он мог углубиться в дебаты, которые всегда возникают вокруг работ неоднозначных авторов.
706
Документ под названием «Statement of Intent» (Заявление о намерениях), от 24 апреля 1998 г